нормально обороняться. Он легко перекинул меч из левой руки в правую, но теперь наступала уже я, причем у меня два меча, а у него один!
Поединок прекратил Вятич. По его окрику мой соперник просто опустил свое оружие вниз.
Но я зря думала, что все закончилось, теперь меч оказался в руках парня, пусть и немногим больше размерами, зато, видимо, куда более опытного. Он не пер на меня дуром, отказался от второго меча, мне пришлось сделать то же, потому что его удары явно были куда сильнее и грозили выбить из моих рук оружие просто играючи. Я отбросила второй меч и взяла один двумя руками, кажется, Вятич довольно хмыкнул. И все же мне удалось врезать сопернику по левому предплечью довольно сильно. Я занесла меч на короткий замах, парень мгновенно среагировал, причем именно так, как мне нужно – занес свой меч, чтобы встретить мой наверху, а я просто перевела удар из вертикальной плоскости в горизонтальную. Хорошо, что не попала по шее, могла бы и покалечить. Удар пришелся по левому предплечью, и синяк оставил явно немаленький.
Вятич тут же поднял руку:
– Все!
Меня окружили дружинники, расталкивая которых, тут же пробралась Лушка. Глаза у сестрицы не помещались в орбиты:
– Ну ты… ну ты даешь!
Вятич был менее эмоционален и более деловит:
– Где научилась?
Я только пожала плечами, что ему объяснять, мол, в Москве в клубе? А еще видеокурс помог.
– Еще что умеешь?
– Многое. Только вспомнить надо и потренироваться.
Десятник окинул меня чуть задумчивым взглядом, покусывая ус. Интересно, о чем он размышлял, о том, как отреагирует мой отец, или о том, стоит ли дальше связываться с боярышней, ведь, получив синяк или вообще травму, я могла еще раз надолго выйти из строя. Оказалось, ни то ни другое, Вятич вдруг выдал:
– Биться в рубахе неудобно. Поддень штаны, а рубаху подвяжи выше. Если хочешь, конечно.
Толковое замечание, и я очень хотела, тело просто требовало настоящего движения, одной гимнастики в пределах нашей с Лушкой светелки было маловато. Я кивнула:
– Если можно…
Тут же встряла Лушка:
– А мне можно?
Вот тут Вятич, похоже, осознал, что ему придется иметь дело не только с воеводой, когда тот вернется, но и с Анеей, что наверняка куда труднее. Но если уж заварил кашу, придется расхлебывать. Подозреваю, что у Вятича боролись два чувства – досады из-за своей поспешности и явного желания все же взять меня в обучение хотя бы в назидание остальным. Лушка в нагрузку, конечно, не добавляла привлекательности такому варианту, но куда денешься.
– Можно, – вздохнул десятник.
Сестрица попробовала взвизгнуть, но вовремя сообразила, что таким образом испортит о себе все впечатление, и сдержалась. Это было уже явной победой Лушки над самой собой, я даже поразилась…
Договорились прийти завтра, но Лушка все же умудрилась утащить пару учебных мечей, нахально объяснив десятнику:
– Это чтобы я тоже побыстрей научилась.
– Ты только за ней пригляди, – Вятич кивнул мне на сестрицу, – чтоб не перестаралась.
Я хорошо понимала, о чем он, в запале Лушка может так растянуть себе все мышцы, что точно сляжет.
– Пригляжу.
– Бьешься немного странно, но резон в том есть…
– У меня же силы не столько, приходится хитрить.
Нахальства не занимать не одной Лушке, я тоже врать горазда. Мы ушли, провожаемые восторженными взглядами парней. Уже отойдя, я услышала:
– Как это она так… по плечу?
– А вот так! Она раскрылась, тебе бы бить хоть ногой в пах, а ты, дурень, мечом сверху прикрывался.
Я размышляла о другом. Ворон сумел справиться с моими умениями одной жердиной и приемчик показал классный, почему такого не знают Вятич и отец? Неладно как-то получалось… Засвербило желание все же достать Ворона и заставить обучить бою.
О том, как объявим Анее о новом увлечении (и умении, кстати), не думалось. Вспомнила Лушка:
– Ой, а чего матери-то скажем?
И тут же сама ответила:
– Скажем, что нас в дружину берут!
– Луш, ты думаешь, что говоришь?
– А чего, бывает, когда девки в дружине!
– Только в дружину берет, небось, не десятник, а воевода, а во-вторых, у меня свадьба скоро.
– Не скоро! – объявила сестрица.
– Ты уверена? – кажется, я с трудом скрыла свое удовлетворение от такого известия.
– Ага, твой Андрей Юрьевич куда-то в Новгород ушел, вернется к зиме. Анамнясь известие принесли, мать тебе говорить просто не хотела.
Вот уж спасибо так спасибо! Я готова была расцеловать Лушку за такую новость. У меня появлялась пара свободных месяцев.
Лушка была такой храброй, пока мы не дошли до дома, уже у ворот она явно засуетилась, прикидывая, куда бы спрятать мечи, но не успела, прямо у ворот нас засекла Анея.
– Это зачем?
Пряча деревянное оружие за спину, словно мать могла отобрать, Лушка промямлила:
– Мы… нас…
Я решила, что хватит прятаться за спину младшей сестры, а то как на мечах биться, так смелая, а как с Анеей спорить, слабая.
– Мы будем учиться биться мечами… У Вятича…
– Нас Вятич в дружину берет! – осмелев, выпалила сестрица.
Я подумала, что это она зря, потому как ничего подобного Вятич не только не обещал, но даже не мыслил.
– Да ну? А Вятич ли в дружине глава?
Мне почему-то пришло в голову, что сама Анея, но сказала другое:
– Да нет, никто нас никуда не берет, просто Вятич позволил пока ходить биться с парнями учебными мечами.
Теткин взгляд был пристальным, но к этому я уже привыкла.
– С чего вдруг?
– Так… захотелось. Андрей Юрьевич же не скоро еще приедет, – я глянула прямо в глаза Анее, пусть знает, что я не Лушка и ее не боюсь!
Тетка отвела глаза первой, буркнув в сторону Лушки:
– Трепло…
Но запрета-то не последовало! Это означало, что мы действительно можем с завтрашнего дня приступить к тренировкам вместе с дружинниками. Если, конечно, за ночь не передумает сам Вятич.
Видно, об этом же подумала и Лушка, потому что, глядя вслед удалявшейся матери, она не взвизгнула привычно, а сокрушенно вздохнула:
– Только бы Вятич не отказался…
– Луш, он же не обещал взять нас в дружину.
– Да я не про то. Не отказался бы обучать. Тебе легче, ты вон умеешь, а мне каково?
– Зачем тебе это умение?
