– Никогда! – воскликнул Желваков. – Я бы эту арфу целыми днями за вами носил.
– Возможно, когда-нибудь я предоставлю вам такую возможность, – пообещала Людочка.
Желваков отлучился к стойке и, плечом отстранив Кондакова, заигрывавшего с немолодой барменшей, заказал две рюмки коньяка и две порции сливочного мороженого.
– Клиент созрел, – констатировал Ваня, после успешного выполнения своего задания присоединившийся к Цимбаларю.
– Боюсь, как бы он не перезрел раньше срока, – недовольно заметил тот. – Забалдеет и погорит на первой же краже. Выручай его потом из ментовки.
– Людка ему зря забалдеть не даст, – возразил Ваня. – Она нашего брата в рамках держать умеет.
Между тем разговор за столиком перешёл на особу Марата Желвакова, впрочем, назвавшегося при знакомстве совсем другим именем.
– На каком корабле вы плаваете? – поинтересовалась Людочка, даже не притронувшаяся к коньяку.
– На кораблях ходят, а не плавают, – поправил её Желваков, не видевший в жизни другого моря, кроме Невской губы, со стороны которой сюда доносился глухой шум волн и пронзительные крики чаек. – Относительно себя могу сказать следующее: в настоящее время приписан к экипажу сухогруза «Ворона».
– Вы, наверное, хотели сказать «Корона»? – уточнила Людочка, накануне видевшая это судно в порту.
– Я так и сказал, – не моргнув глазом, соврал Желваков. – А что вам послышалось?
– Да нет, ничего… Вы, надо полагать, объездили весь мир?
– Весь не весь, но побродить по свету пришлось… Из Питера в Милан, из Милана в Одессу, из Одессы в Рио, из Рио в Вашингтон, – сообщил он, безбожно перевирая портовые и сухопутные города.
– И в Африке были?
– Приходилось, – солидно кивнул Желваков.
– Жирафов видели?
– Да сколько угодно! Они там прямо к берегу приходят напиться.
– Неужели солёную воду пьют? – ужаснулась Людочка.
Поняв, что сморозил глупость, Желваков пошёл на попятную.
– Там в море впадает река Нигер, – объяснил он. – Раз в десять шире Невы. И вся вода у берегов пресная. Хоть чай из неё заваривай.
– Как интересно! – восхитилась Людочка. – А кого в Африке больше всего?
Немного подумав, Желваков ответил:
– Негров. А также негритянок.
– Скажите, вам приходилось любить негритянок? – всем своим видом демонстрируя смущение, поинтересовалась Людочка.
– О чём вы говорите! – возмутился Желваков. – Российские моряки своим подругам не изменяют. Тем более что каждый пятый местный житель болен СПИДом.
– Каждый пятый? Кошмар! Да это же настоящая эпидемия! Африканцам, наверное, грозит вымирание?
– Ничего им не грозит. – Желваков сделал рукой пренебрежительный жест. – Десять умрёт, а сто в тот же момент родится. Размножаются почище наших кошек.
– У вас даже татуировка на груди имеется! – Людочка оттянула вниз вырез его майки. – «Мир»… Что это значит?
– Так назывался корабль, на котором я начинал морскую службу. – Желваков слегка смутился. – Затонул потом в Панамском канале.
– Прямо в канале? – Людочка старательно изображала из себя наивную дурочку.
– Ага, – кивнул Желваков. – Хозяева его бананами перегрузили. И тут, как назло, налетела буря.
– Я тоже хочу сделать себе маленькую наколочку, – мечтательно произнесла Людочка. – А других татуировок у вас нет?
– Есть, – неохотно признался Желваков. – Только они, согласно морской традиции, находятся в интимных местах.
– Какая жалость! Мне бы так хотелось на них глянуть…
– В чём же дело? Уединимся в каком-нибудь тихом местечке, и я вам всё покажу, – ловя Людочкину руку, со значением произнёс Желваков.
– К сожалению, не могу. – Людочка отстранилась. – Надо спешить на репетицию. У нас очень строгие педагоги. Всех опоздавших заставляют по два часа играть гаммы.
– Я вас провожу! – Желваков с готовностью приподнялся из-за стола.
– Нет, нет! – Лёгким толчком Людочка вернула его на место. – В следующий раз, когда мне придётся нести арфу… Но, если хотите, я возьму ваш телефон. На днях созвонимся.
– Какой телефон у моряка! – Желваков развёл руками. – Вы мне лучше свой дайте.
– Мама запрещает мне давать телефон малознакомым людям… Лучше встретимся здесь завтра в это же самое время. Идёт?
– Конечно!
– Тогда до скорого. – На ходу взъерошив Желвакову волосы, Людочка устремилась к выходу.
Несколько минут он сидел, словно громом поражённый, а потом залпом допил коньяк, оставшийся после девушки.
Когда Ваня явился на ночлег, в квартире он застал одну только Людочку. Кондаков и Цимбаларь, сменяя друг друга, караулили Желвакова, обитавшего в Обухове, то есть практически на краю света.
Людочка ни на шаг не отходила от ноутбука, приносившего всё новые и новые вести.
Уже было доподлинно известно, что Татьяна Ивановна Желвакова действительно прижила сыночка Марата от солдата срочной службы Андрея Шестопалова, клятвенно обещавшего жениться, но после демобилизации как в воду канувшего.
Три года назад, за несколько месяцев до смерти старшего Шестопалова, страдавшего острой формой лимфолейкоза, Желвакова получила письмо, в котором давно забытый возлюбленный слёзно просил прощения за все грехи и обиды. Сначала она не хотела отвечать, своих забот хватало, но потом всё же накатала парочку тёплых слов – по поводу прощения отослала к господу богу, сама от прошлого решительно отмежевалась, но не преминула сообщить, что их совместно нажитый сыночек пошёл по кривой дорожке.
Спустя ещё какое-то время в исправительно-трудовую колонию, где Марат Желваков отбывал очередной срок, стали поступать из Петербурга письма и посылки, которыми он похвалялся перед своими немногочисленными приятелями, такими же изгоями лагерного сообщества, как и он сам.
При этом Желваков не скрывал того факта, что в Петербурге у него нашёлся зажиточный и добросердечный брат, к которому он и собирается отправиться после отбытия срока наказания.
