неладное, – произнес он нарочито спокойным голосом, – хотя нас самих это, надо полагать, не касается. Ни химер, ни здухачей там нет.
– Что же их тогда могло так испугать? – поинтересовался Змей. После контузии его подозрительность возросла еще больше.
– Да что угодно! Крысы, огонь, сквозняки, чужие люди… Панику по этому поводу поднимать не стоит, но осторожность еще никому не повредила. Так что будьте наготове. Я пойду первым.
– Свет гасить? – спросил Юрок.
– Пока не надо.
Каждое мгновение ожидая какого-нибудь подвоха, Кузьма осторожно двинулся вперед. Потолок туннеля резко ушел вверх, а потом раздались и стены. В нос ударил специфический запах помета, всегда выдававший постоянные убежища рукокрылых. Одна корзина такого добра стоила дороже кружки водяры и могла прокормить целую семью – грибы на ней росли удивительно обильно.
Правда, на этот раз к кислой вони помета примешивались и другие сомнительные ароматы, самым явственным из которых был запах отравленной воды. Потоп, едва не погубивший отряд, как видно, добрался и сюда.
В огромной пещере царила тишина, и, чтобы вспугнуть ее обитателей, Кузьма свистнул в два пальца. Ответом ему было лишь многократное – то глухое, то звонкое – эхо. Крылатые твари, вернувшиеся с охоты, по всей вероятности, крепко спали.
– Посвети-ка кто-нибудь на потолок, – попросил Кузьма.
Луч карбидного фонаря скользнул по мрачным сводам, с которых, словно сосцы громадного зверя, свешивались тяжелые бледные сталактиты. В иные времена здесь находили себе приют тысячи летучих мышей, и яркий свет должен был неминуемо вызвать среди них переполох.
Однако вокруг по-прежнему стояла мертвая тишина. Неужели летучие мыши спят так крепко? Или их тут вообще нет? Странно… Такого случая Кузьма припомнить не мог. В любое время в пещере кто-нибудь да оставался – брюхатые самки, молодняк, еще не вставший на крыло, просто лентяи, предпочитавшие сон всем другим удовольствиям. Куда же все они нынче подевались?
– Ты вниз позырь! – прошипел Юрок голосом человека, ненароком усевшегося на моток колючей проволоки. – Вот так суп!
Дно пещеры, прежде представлявшее собой почти зеркальную копию потолка (только сталагмиты выглядели поприземистей сталактитов), теперь было сплошь залито водой, действительно очень напоминало густую похлебку, на поверхности которой плавает разварившееся мясо.
Без всякого сомнения, это были уже порядком разложившиеся трупики летучих мышей.
– Дошли, – сказал Змей. – Вот тебе и карстовые пещеры. Вот вам и кукиш с маслом.
– Не нам, а вам, – уточнил Кузьма, до которого еще не дошел весь ужас происшедшего. – Чья это была идейка – воспользоваться путями летучих мышей?
– Неужели это мы их погубили? – ужаснулся Венедим.
– Нет, тут потоп проклятый виноват, – пояснил Кузьма. – Прежде-то они от ливневых вод запросто уходили, а тут, как видно, проснуться не успели. Испарениями ядовитыми отравились. До сих пор от воды этой заразой несет.
– Зазря, значит, мы сюда шли? – Юрок уже не шипел, а подвывал, как кликуша. – Зазря дружбанов теряли?
– Тут дальше еще парочка пещер есть, – сказал Кузьма неуверенно. – Может, в них кто-нибудь уцелел… Пойду гляну, а вы здесь пока побудьте.
– Сбежать, поди, собираешься? – тяжко вздохнул Юрок. – Отделаться от нас хочешь?
– Не пори ерунду! – отрезал Кузьма. – В залог за себя оставляю баклагу с водярой. Только, чур, не прикладываться!
Кто-нибудь другой, Змей, например, такой залог не воспринял бы всерьез, но Юрок-то понимал, что в глуши Шеола нет вещи более драгоценной, чем водяра, которая и жизнь распроклятую может скрасить, и мучительную смерть облегчить. («Смолка» в этом плане ничего не стоила. По сравнению с водярой она была то же самое, что случайная шалава против верной жены – сегодня околдует, а завтра без зазрения совести погубит.)
Поэтому, заполучив в руки заветную баклагу, Юрок сразу успокоился и кивнул головой: «Иди!» Венедим послал вслед Кузьме крестное знамение.
Спутников своих Кузьма покинул не для того, чтобы отыскать уцелевших летучих мышей (не верил он в чудеса), а дабы в одиночестве обмозговать ситуацию, которую смело можно было назвать тупиковой.
Мало того, что экспедицию с самого начала преследовал злой рок, так сегодня оборвалась последняя ниточка, обещавшая привести к цели. Таким образом, все потуги, интриги и компромиссы организаторов трехстороннего совещания оказались напрасными.
Жаль, ничего не скажешь… А ведь какие зарождались надежды, какие вызревали планы на новую жизнь, какие прожекты строились! Мрачное и тягостное существование вот-вот должно было смениться светлой сказкой. И вот все пошло прахом! Тому, что мнилось, не суждено свершиться. Дальше будет не лучше, а только хуже.
Никогда уже метростроевцы не найдут общий язык с соседями. Темнушники вновь займутся разбоем, а светляки проклянут и тех, и других. Значит, опять раскол, опять взаимная вражда, опять мелкие пакости, нередко перерастающие в крупные злодейства. И это в то время, когда чуждые человеку силы ополчились на него со всех сторон, когда в Шеоле появляются здухачи и химеры новых видов, когда обыкновенные ливневые воды превращаются в смертельный яд.
Несчастны те братья, что не могут разделить плоды, на которые уже покусился свирепый вепрь! Так, кажется, говорил кто-то из светляков…
Как Кузьма и предполагал заранее, в двух других пещерах, отличавшихся от первой только куда более скромными размерами, картина оказалась столь же печальной – множество мертвых летучих мышей, смрад тления, вонь отравы. Если тайна проникновения за Грань и существовала, то она нашла свой конец здесь – под мрачными сводами карстовых пещер.
Любопытства ради Кузьма ножом вскрыл несколько трупиков, дабы в последний раз взглянуть на ярко расписанных, невесомых обитателей потустороннего мира. Никакой брезгливости при этом он не испытывал, поскольку к препарированию разных мелких тварей пристрастился еще в детстве. Если первыми его книгами были труды по биологии, то первыми игрушками – пинцет и скальпель.
Однако желудки летучих мышей не содержали ничего, кроме обычной для Шеола мошкары да молодых побегов мха-костолома. Это было, конечно, странно, но Кузьма привык верить своим глазам, а не чужим речам.
Те же самые изыскания (и с тем же самым результатом) он произвел и в средней пещере.
Вернувшись к спутникам, с немой надеждой воззрившимся на него, Кузьма отрицательно покачал головой.
– Таким образом, моя служба закончилась, – сказал он, тщательно отмывая руки водярой, что не могло не вызвать недовольства Юрка. – Согласитесь, что я выполнил все взятые на себя обязательства. А в том, что поход закончился неудачей, я не виноват. Нельзя было предполагать заранее, что потоп уничтожит всех летучих мышей… Теперь о моих дальнейших планах… Сами понимаете, что возвращаться назад мне нет никакого резона. Во всех трех общинах найдется немало желающих сделать из меня козла отпущения. Уж лучше я погуляю пока на воле и подожду, пока страсти не улягутся.
