Наш родной Млечный Путь содержит не менее 100 млрд. планет. К такому выводу пришла международная группа астрономов по итогам статистического исследования планет, которые лежат за пределами Солнечной системы.

Ученые считают, что в нашей Галактике каждая звезда имеет в среднем одну планету. Это значит, что в радиусе 50 световых лет от Земли насчитывается самое меньшее полторы тысячи экзопланет. Если же принять более смелую оценку — 1,6 планеты на звезду, получится, что в Галактике их 160 млрд.

В основе исследования — шестилетние наблюдения, выполненные коллаборацией PLANET.

Исследователи также делают вывод о том, что планет размером с Землю намного больше, чем миров, подобных Юпитеру. Специалисты «насчитали» в Галактике более 10 млрд. планет земной группы (они есть у двух третей звезд), тогда как планетой юпитерианской массы обладает лишь каждая шестая звезда, а «Нептуном» — каждая вторая.

На сегодня подтверждено существование более 700 экзопланет. Своей очереди ждут примерно 2300 кандидатов. Подавляющее большинство открыто с помощью транзитной фотометрии и измерения радиальной скорости. Космический телескоп «Кеплер», к примеру, пользуется транзитным методом: он следит за крошечным снижением яркости звезды, возникающим при прохождении планеты между светилом и наблюдателем. Метод радиальных скоростей ищет незначительные колебания в движении звезды, вызванные гравитацией планет.

Эти технологии доказали свою продуктивность, но у них есть существенный недостаток: они позволяют находить только те планеты, орбиты которых расположены сравнительно близко к звезде. Гравитационное микро-линзирование обходит это препятствие, замечая объекты, находящиеся примерно на орбите Сатурна (как, впрочем, и те, что расположены в районе орбиты Меркурия).

Стоит добавить, что отдельное исследование, проведенное под руководством Такахиро Суми из Университета Осаки тем же методом микролинзирования, показало, что в Галактике сотни миллиардов планет. В основном они лежат за пределами орбиты Сатурна или находятся в свободном плавании.

Все началось в 1887 году, когда Генрих Герц доказал существование электромагнитных волн, предсказанных Джеймсом Максвеллом в 1865-м. Разделив конденсатор на два электрода, Герц получил ионизированный воздух в зазоре между ними. Возникла искра. Каким-то чудом другая искра метнулась между электродами в нескольких метрах от первых: электромагнитная волна от первой искры индуцировала ток между второй парой электродов. Это означало, что длинными и короткими всплесками энергии («волнами Герца») можно представить точку и тире азбуки Морзе. Так родился беспроводной телеграф, и Маркони Гульельмо со своей компанией находился в авангарде новой индустрии. Он хвастался в печати, что его устройства позволяют отправлять сообщения на большие расстояния так, что никто, кроме адресата, не в состоянии их получить.

Но за несколько минут до того, как Флеминг должен был принять сообщение из Корнуолла, тишину нарушило тиканье проекционного фонаря театра, с помощью которого лектор показывал слайды.

Помощник демонстратора Артур Блок быстро понял, что проектор не просто мигает, а передает сообщения азбукой Морзе. Сомнений не было: кто-то поставлял в театр импульсы, которые оказались достаточно сильными, чтобы их смогла принять лампа проектора.

Повторялось слово «вздор». Затем поползли стишки, что-то вроде: «Один человек, итальянец, всех обманул, зас-…».

Поток брани прервался за несколько мгновений до поступления сигнала из Корнуолла. Демонстрация прошла нормально, но осадок остался. Все поняли, что беспроводная передача вовсе не так безопасна, как утверждал Маркони. Оказывается, сообщения можно подслушивать!

Маркони был уязвлен и разразился сердитым письмом в «Таймс». Ответ не пришлось долго ждать. Четыре дня спустя в «Таймс» появился ответ «хакера». Тот не скрывал своего ликования, объясняя выходку необходимостью продемонстрировать публике уязвимость системы. Автором послания был 39-летний Невил Маскелин, профессиональный фокусник.

Он появился на свет в семье изобретателей. Его отец придумал специальный замок для платных туалетов, который открывался, если в него бросить пенни. Ну а сын увлекся беспроводными технологиями. Он в совершенстве знал азбуку Морзе и применял ее в трюках по угадыванию мыслей: помощник скрытно от публики отправлял ему сообщения. Кроме того, он придумал, как с помощью передатчика искры поджечь порох, не прикасаясь к нему. В 1900 году Маскелин отправил несколько беспроводных сообщений между наземной станцией и воздушным шаром, находящимся на 16-километровой высоте. Увы, его амбициям пришлось смириться перед ворохом патентов, которые зарегистрировал ушлый итальянец. Вскоре, однако, представился случай отомстить.

От новой технологии больше остальных должен был пострадать проводной телеграф. В то время телеграфные компании владели огромными наземными и морскими кабельными сетями. Одним из пострадавших должна была оказаться Восточная телеграфная компания, управлявшая узлом коммуникаций

Британской империи в приморской деревушке Порткерно на западе Великобритании. Они то и попросила Маскелина немного пошпионить.

Фокусник воздвиг 50-метровую радиомачту на утесах к западу от Порткерно, дабы проверить, можно ли подслушать, какими сообщениями обмениваются берег и суда с помощью «сверх-конфиденциальной» системы Маркони. 7 ноября 1902 года в журнале Electrician Маскелин восторженно сообщил о том, что все прекрасно слышно. Проблема была не в том, чтобы уловить сигналы, а в том, чтобы разобраться в их огромном потоке.

Маркони запатентовал технологию настройки беспроводного передатчика на определенную частоту. Как ни смешно это выглядит сегодня, но тогда казалось, что тем самым можно оградить свои депеши от посторонних. Вероятно, именно г-н Маскелин первым показал, как обстоит дело в действительности.

Установив, что перехват возможен, Маскелин захотел привлечь больше внимания к недочетам технологии и показать публично, что в передачу можно вмешаться. Однажды он с комфортом разместился в близлежащем отцовском мюзик-холле с простым передатчиком и телеграфным ключом. Единственное, чему он тем самым причинил вред, — это самомнение Маркони и Флеминга.

Флеминг на протяжении нескольких недель распинался в печати, пытаясь представить поступок Маскелина преступлением против науки. Последний же парировал тем, что оппонент упускает из виду