– Ты хочешь мне помочь?

Егор помотал головой.

– Я так и думал.

Тянуть нечего, я взял нож, приставил к ступне, ударил подвернувшейся железкой.

Не так больно, как боялось. Пальцы отвалились. Два. Поднял, посмотрел, кинул в костер. Полил рану спиртом, прижег.

– Теперь ты Беспалый, – с уважением сказал Егор.

Я чуть не рассмеялся – для того, чтобы завоевать уважение, мне пришлось отрезать пальцы. Как все просто. На самом деле просто, взял и отрубил еще один, под корень, чтобы наверняка. И тоже прижег.

Обмотал портянкой, сунул в разрезанный ботинок. Если повезет, то рана присохнет. Через пару дней смогу пробежаться. Но не быстро и не далеко.

– Теперь тебе надо отдохнуть, – заботливо сказал Егор.

– Отдохнем в гробу.

Я встал. Без пальцев было непривычно. В ноге ощущалась нехватка и еще некоторая неустойчивость.

– Надо подождать…

– В гробу подождем.

– Ага, в гробу… Ты хоть раз видел, чтобы кого-то в гробу хоронили?

Егор снова выглянул в окно вагона.

– Не уползло. Загустело, кажется, еще. Как выбираться будем?

– А ты в него плевал?

– Плевал… Не уползло.

– Ну, не знаю, что тогда делать. Давай пожрем.

– Можно по рельсу пройти. Там…

Егор махнул рукой.

– Там машины почти доверху доходят, по ним спустимся.

– Не сейчас.

Пальцы на ноге начали болеть. Все вместе и каждый в отдельности, в каждый обрубок вбили гвоздь и стали его раскалять.

– Сволочь! – Егор плюнул вниз. – Сволочь…

Затем он поглядел на меня, точнее, на мой правый ботинок.

– Извини, – сказал Егор. – Я думаю…

– А я думаю, надо все-таки пожрать.

– Да я сейчас, я сам думал…

Спинки прогорели, и Егору пришлось нарубить других. Кресла дымили и воняли, но на китайскую лапшу хватило. Она быстро разварилась, решили поесть по-человечески, не из пластиковых коробочек, а из котелка, мне сейчас требовалось чего-то человеческого, пусть хоть и китайского, горячего. Хотелось отвлечься от боли.

Егор потерял ложку, чтобы не есть руками, вырезал из желтой пластмассы грубую двузубую вилку, выуживал ею лапшу, поднимал высоко над лбом и отправлял в рот. Посматривая на засохшего мертвеца с неприязнью, мертвец явно портил ему аппетит. Мне не портил.

– Может, его это… – Егор кивнул вниз. – Отпустим? Чтобы не мучился?

– Нельзя, – ответил я. – Нельзя, он тут хозяин, не мы. Мы его скинем, а он обидится…

– Ты что? – Егор поглядел на меня с опаской.

– Будем звать его Акакием.

– Акакием… – протянул Егор. – Как скажешь. А то бы скинули, а пена стала бы его жрать, а мы в это время прорвались бы. А?

Неплохо придумано. Егор начинает понимать что-то в этой жизни, ничего, если время пройдет, мы его из слоновости вытащим, выправим. Но этот одноглазый мертвец мне чем-то нравился, чувствовалось, что он на самом деле хозяин.

– Глаз ему вставь, – велел я Егору.

Тот поглядел на меня уже с откровенным испугом, но спорить не стал, подышал на глаз, бережно протер и поместил в пустующую глазницу. Теперь порядок.

– Чай будем кипятить?

– А как же!

Егор начал рубить пластик для приготовления чая, я лег на сиденья. Немного трясло, от ноги распространялся озноб. Остался сахар и ириски, это надо было съесть.

Чай получился что надо, я не пожалел сахара, высыпал все, что осталось, пить переслащенный чай оказалось тяжело и не очень приятно, но я выпил сам и заставил Егора. И ирисками еще закусили, в лекарственных целях, поднять силы организма.

Слишком много еды, Егор почти сразу уснул, а я еще посидел, прислушиваясь к окружающей обстановке. Город был мертв и глух, лишь иногда вдали что-то печально рушилось, да луна, по-прежнему синяя и страшная, светила прямо в окна.

Перед тем, как отвалиться ко сну, я встал и сунул квадратик ириски в карман мертвеца, ночь прошла удивительно спокойно.

На следующее утро отправились искать. Архив. Аппаратуру. Следы. Ползун рассосался, под утро ударил заморозок, и голодная пена втянулась в норы, путь освободился.

Телецентр был огромен. Если издали он представлялся мрачным серым кубом, вблизи же напоминал гору. Самую настоящую, какую я только на картинке видел. Несильно квадратную, но квадратные горы наверняка тоже встречаются. А еще центр напоминал две коробки, видимо, когда-то так и задумывалось – плоская коробка, ну, пусть из-под сапог, а на ней еще одна, из-под глобуса. Очень похоже. И размеры, само собой, впечатляющие.

– Да… – протянул Егор.

В его голосе я почувствовал гордость за предков, которые работали в таком выдающемся месте. Наверное, это называется корни. Человек должен знать свои корни, чувствовать их, так он вернее стоит на земле. У меня корней не было. То есть я их не знал. Ладно.

И мы начали с подвала. Хотели, вернее, начать. В подвале должно всегда храниться самое ценное, особенно в таких зданиях. Сунулись в одном месте, сунулись в другом. Бесполезно. В подвалах стояла высокая вода, кое-где уже прихваченная льдом. Почти по грудь. Пробраться никак. А если и получится пробраться, то пользы от этого никакой – за столько лет вода просочилась уже везде, и даже если тут и хранились пленки, диски или иные носители информации, они давным-давно пришли бы в негодность.

Я как-то опять рассердился. Получалось, что весь этот поход, все эти высотные приключения, утерянные части тела, болезни, лишения и прочие неудобства – все это понапрасну. Я собирался уже…

Меня успокоил Егор. Он поглядел на телецентр и сказал, что еще не все потеряно. В архиве хранились старые записи, а новые, скорее всего, в монтажной. Я спросил: что такое монтажная? Егор не знал точно, но знал, что в подвале монтажная вряд ли могла располагаться. Надо проверять этажи, один за другим, постепенно, и мимо монтажной не пройдешь.

Двинулись ко главному входу. Его было легко опознать по многочисленным баррикадам. Мешки с песком, проросшие травой, колючая проволока, колесные танки, с пробоинами в бортах и сгоревшими шинами, установки, похожие на антенны. Раньше тут все было стеклами оборудовано, но ни одного стекла не сохранилось, конечно. Поднялись по ступеням. Первый этаж был засыпан стеклом, шагалось, как по катку. И ничего интересного, пустота по большей части, даже скелетов не осталось. Оно понятно, по первому этажу все кому не лень шастали, если что и сохранилось, растащили.

Поэтому с первым мы разобрались быстро, перебрались на второй.

Шагали по коридорам, заглядывая подряд во все двери. За некоторыми встречались совсем небольшие комнаты, за другими огромные залы, за третьими помещения непонятного назначения, заполненные разрухой. Аппаратура почти везде. Стояла на особых треногах, покрытая пылью и похожая на инопланетные корабли с картинок Курка. Валялась на полу в беспорядке. Собиралась в пирамиды на подоконниках. Хранилась в коробках, даже не распечатанная, оно и понятно, телецентр все-таки.