несправедливости, которые ему пришлось когда-либо вытерпеть. Под настроение, впрочем, он, бывало, разражался столь же цветистыми обвинениями в собственный адрес, ядовито рассуждая о беспросветной глупости некоего Брэшена, существа поистине бесполезного и пустого…

Альтия обиженно поинтересовалась:

— Так как же ты все-таки выжил?

— А очень просто. Отправился туда, где мое имя никого не волновало. Первый корабль, на который я попал, был калсидийским. Им там было плевать, кто я такой, — лишь бы работал побольше, а денег требовал поменьше… Самое гнусное сборище ублюдков, в какое я когда-либо попадал. Я был зеленым пацаном, но хоть бы раз какое-то снисхождение!.. Я и удрал с корабля в первом же порту, где мы причалили. И ушел в море в тот же самый день, но уже на другом судне. Не сказать, чтобы там было намного лучше — но все-таки. А потом… — Брэшен внезапно умолк, и Совершенный готов был решить, что моряк задремал. Он слышал, как Альтия возилась на полу, пытаясь найти более удобное положение. Тут Брэшен заговорил снова: — В общем, когда мы вернулись в Удачный, я был уже опытным матросом. Да, опытным и закаленным. И что ты думаешь? Столкнулся все с тем же самым проклятием. Длявсех здесь я по-прежнему был «сыном Трелла» — и точка. Я-то, дурак, думал, будто кое- чего в жизни уже добился. Я действительно пришел к отцу и сделал попытку с ним помириться. Но мои достижения его не больно-то впечатлили… Можно сказать, совсем даже не впечатлили. Так какого хрена… В общем, я ходил от одного корабля к другому и пытался наняться. Я обошел все, какие стояли тогда в порту. Все! И нигде не желали нанимать «сына Келфа Трелла»! Когда я добрался до «Проказницы», то надвинул головной платок на самые брови и старался не поднимать глаз от палубы. Я спросил, нет ли честной работы для честного моряка… И твой отец ответил, что даст мне попробовать. Что испытает меня. Сказал — честный человек ему пригодится. И так он как-то это сказал… Я ведь был уверен, что он меня не узнал и что стоит мне открыть ему свое имя — и он тут же меня выгонит. Но я ему сказал. Вот так взял посмотрел на него и говорю: «Я — Брэшен Трелл. И когда-то я приходился сыном Келфу Треллу». А он мне на это: «Твоя вахта, моряк, от этого не станет ни на минуту длинней или короче». И ты сама помнишь, что именно так оно и получилось.

— Калсидийцы, — тупо проговорила Альтия, — женщин не нанимают.

И Совершенный задумался, что из рассказанного Брэшеном она вправду слышала, а что пропустила мимо ушей.

— Как моряков — нет, — согласился Брэшен. — У них есть поверье, будто женщина на борту корабля привлекает морских змей. Это потому, что у женщин бывает кровь, ну, ты знаешь. Многие матросы так говорят.

— Что за чушь!.. — вырвалось у нее.

— Ага. Мы, моряки, вообще народ туповатый.

И он засмеялся над собственной шуткой, но Альтия не присоединилась к нему.

— В Удачном есть женщины-матросы. Так что кто-нибудь меня все же наймет.

— Может, и наймет, но все будет не так, как ты себе представляешь, — перебил Брэшен. — Да, есть женщины, которые ходят в море, но большинство из тех, кого можно встретить в порту, трудятся на своих семейных кораблях… под защитой своих братьев и отцов. В ином случае, если ты будешь одна… тебе, извини за прозу, очень скоро придется выбирать, с кем из товарищей по команде ложиться под одно одеяло. И если тебе повезет, они по крайней мере других к тебе не подпустят. А если не повезет… они станут предоставлять твои услуги всем прочим. За плату. Причем большинство капитанов и их помощников на такие дела смотрят сквозь пальцы — только бы на корабле был порядок, а больше их ничто не волнует. Ну, конечно, если сами на тебя глаз не положат… — Он помолчал и ворчливо добавил: — Можно подумать, ты без меня об этом не знала. Ты же выросла среди моряков, так что не говори мне, будто ни о чем подобном слыхом не слыхивала. Все ты знаешь прекрасно. И все-таки подумываешь наниматься? Почему?…

Альтию охватила ярость. Ей хотелось кричать, что она не верит… но она знала, что он говорил правду. Еще ей хотелось как следует потрясти его за грудки, спрашивая, ну почему мужики такие мерзавцы. Вот только Брэшену на подобный вопрос ответить было не легче, чем ей самой.

Тишина залегла между ними, тишина и темнота. Гнев Альтии постепенно выгорел, оставив после себя пустоту.

— Так что же мне делать? — спросила она, чувствуя себя абсолютно несчастной. Совершенному показалось, что она обращалась вовсе даже не к Брэшену, но моряк тем не менее ответил.

— Постарайся, — сказал он, — при новом рождении оказаться мальчишкой. И желательно — не из Вестритов.

Поудобней устроился в гамаке, ровно и глубоко задышал… Скоро послышалось легкое похрапывание.

Альтия вздохнула в своем неуютном углу. Опустила голову на твердое дерево переборки — и больше не двигать и не говорила…

Невольничье судно черным силуэтом выделялось на темном ночном небе. Если там и чувствовали грозящую опасность погони, то ничем своего беспокойства не проявляли. Корабль нес изрядное количество парусов, но острые глаза Кеннита напрасно шарили по его мачтам в поисках лихорадочно лезущих вверх фигурок матросов, — значит попыток развить возможно большую скорость не предпринималось.

Между тем ночь была прямо-таки идеальная для плавания под парусами. Ровное дыхание спокойного ветра, попутные волны, мягко подталкивающие судно… Капитан негромко заметил, обращаясь к Соркору:

— Мы нагоним их еще до рассвета.

— Это точно, — выдохнул в ответ Соркор, и в голосе его прозвучал величайший азарт: Кеннит отнюдь не ощущал подобного возбуждения. Соркор же через плечо обратился к штурвальному: — Держись ближе к берегу. Еще не хватало, чтобы кто-нибудь там посмотрел в нашу сторону и заметил нас против открытого горизонта! Крадись так, как будто там твоя бабушка-старушка, которую ты боишься разбудить… — И, повернувшись к юнге, прошипел: — А ты — живо вниз. Передай еще раз, чтобы слышали все: сидеть тихо. Ни звука, ни движения, разве что по команде! И чтобы ни огонька мне! Даже ни искорки. Ступай… да не топочи смотри!

— Между прочим, — заметил Кеннит, — у них за кормой плывет парочка змей.

Соркор ответил с горечью:

— А то как же! Ждут, чтобы им скинули мертвого раба… Или живого, но слишком ослабшего или больного. Такого, которого невыгодно стало кормить. Их ведь тоже кидают за борт…

Кеннит поинтересовался:

— А что мы будем делать, если во время сражения змеям вздумается на нас напасть?

— Не нападут, — заверил его Соркор. — Они умные и быстро соображают. Они не станут мешать нам резать друг дружку. Они понимают, что получат множество мертвецов, не рискуя при этом ни единой чешуйкой.

— А после боя?

Соркор расплылся в зверской ухмылке:

— Если мы выиграем, они так обожрутся командой невольничьего корабля, что и хвостом не пошевельнут, чтобы нас догонять. А если мы потерпим поражение… — И он пожал плечами: — В таком случае — не все ли равно?