— Меня, пожалуй, можно назвать контрассасином.

— Никогда не слышал о такой должности.

Уильямс хмыкнул.

— Ее только что ввели. Я первый. Извини за винтовку.

Контрснайпер поглядел на свое оружие и выпалил:

— Что ты с ней сделал?

— Ликвидировал, — ответил Римо.

Подняв взгляд, агент обнаружил, что на крыше кроме него больше никого нет.

Через три минуты Римо уже насвистывал «Украсьте залы» возле Белого дома. Он снова чувствовал себя хорошо. И надеялся, что такое самочувствие сохранится надолго.

У себя в кабинете вашингтонского отдела новостей АТК Пепси внимательно просматривала материалы о Президенте, которые телекомпания отсняла за прошедшие сутки.

Материала оказалось много. Буквально каждый шаг президентского пути от Белого дома до библиотеки имени Кеннеди в Бостоне был заснят во всех его занудных деталях. И это только на пленках АТК!

Причина была проста. После далласской истории сотрудники телекомпаний преисполнились решимости заснять очередное убийство Президента. Поэтому куда бы глава государства теперь ни отправился, пресса снимала его и в дороге, и на отдыхе. Именовалось это «бдением у тела».

На сей раз у Пепси оказались пленки буквально с целиком отснятой поездкой вплоть до паники рядом с библиотекой имени Кеннеди, после чего пресса превратилась в дрожащий хвост отчаянно несущейся кометы, и на пленках мелькали только бледные лица репортеров, переговаривающихся с далекими ведущими.

Журналистка просматривала пленки до полудня, но не обнаружила ничего значительного.

— Тогда зачем они Режиссеру? — задумчиво пробормотала она.

Щеголь Фезерстоун просунул голову в дверь и прошептал:

— Там какой-то Смит, хочет просмотреть ваши пленки.

— Смит, говорите?

— Да.

— Он сказал, кем является?

— Показал значок агента секретной службы.

Пепси нахмурилась.

— Видимо, не тот.

— Спросим. Он сейчас подойдет.

Пепси схватила со стола портативный магнитофон, нажала кнопку «запись», сунула в ящик стола и оставила его открытым.

В кабинет вошел седой человек с худощавым лицом.

— Пепси Доббинс?

— Конечно, — ответила она, удивляясь, почему этот тип не узнает ее известного всем лица.

— Смит. Из секретной службы.

— Я никогда не раскрываю своих источников, так что не тратьте зря время, — огрызнулась девушка. — Мои уста запечатаны.

— Я пришел посмотреть отснятые вчера пленки, имеющие отношение к Президенту, — с нажимом сказал Смит. — У меня есть решение вашего завотделом.

— А-а, — несколько разочарованно протянула Пепси.

— Мне бы хотелось остаться одному.

— Тогда вам придется подождать, пока я не закончу.

— Это вопрос национальной безопасности. Я настаиваю на своей просьбе.

— Устраивайтесь, — буркнула журналистка, задвинув до середины ящик стола и выходя их комнаты. — Если потребуется, можете пользоваться телефоном.

— Спасибо, — ответил Смит, усаживаясь в кресло.

При виде груды полудюймовых видеокассет шеф КЮРЕ нахмурился. Преступно расходовать столько пленки на пустяки. Прочитывая этикетки, он отыскал ту, на которой было заснято убийство агента секретной службы возле библиотеки имени Кеннеди.

Пленку, к счастью, не редактировали. Разумеется, в эфир пошли только ужасающие кадры, такие, как попадание пули в голову, и главным образом поэтому Смит с утра объезжал телестудии. Среди негодного для трансляции материала, возможно, отыщется какая-то путеводная нить.

Просмотрев шесть раз, как агент секретной службы вылезает из президентского лимузина, Смит заметил в верхнем правом углу нечто странное.

Перемотав пленку, он нажал кнопку «стоп». Кадр мгновенно замер, слегка подрагивая посередине, словно пленка упрямо не хотела останавливаться.

В углу же все просматривалось очень четко.

Смит видел человека с мини-камерой. На нем были темные летние очки, джинсы и рабочая рубашка в красную клетку. Репортер заснял его в то время, когда он снимал, как открывается дверца президентского лимузина. Но когда дверь открылась, неизвестный резко отвернул мини-камеру и, казалось, стал снимать что-то расположенное выше и на западной стороне.

Глава КЮРЕ нажал кнопку. Движение пленки возобновилось. Тут же последовал винтовочный выстрел, и голова несчастного агента секретной службы раскололась.

Оператор в клетчатой рубашке тотчас обратил мини-камеру к агенту, лежавшему ничком в собственных мозгах и крови. Началось столпотворение, агента втащили в президентский лимузин. Оператор быстро исчез в обезумевшей толпе.

Из кармана пиджака Смит достал план университетского городка с комплексом зданий библиотеки имени Кеннеди и пометил место, где стоял оператор. Потом костлявым пальцем прочертил линию направления мини-камеры.

Ошибки не могло быть. Оператор повернулся, чтобы заснять укрытие снайпера на крыше научного центра за четыре секунды до первого и единственного выстрела. Он заранее знал о покушении. Сигналом ему послужило открытие дверцы лимузина. Логичного объяснения этому непрофессиональному поступку не было. Харолд В. Смит вновь перемотал и остановил пленку. Стал прокручивать ее кадр за кадром. Но ни на одном не просматривалось лицо этого человека. Угадывалась только густая щетина на его пухлых щеках. Глаза под бейсбольной кепочкой с надписью «Л. А. Доджерс» закрывали темные очки. Он был неузнаваем.

— С какой стати человеку снимать убийство, если он является одним из заговорщиков? — пробормотал Смит.

Логического ответа не находилось, поэтому он вынул пленку и сунул в черную пластиковую коробочку. Выйдя в коридор, он сообщил слонявшейся без дела Пепси Доббинс:

— Эту пленку я конфискую.

— Которую? — спросила девушка.

— Соображения национальной безопасности не позволяют мне ответить на вопрос, но вот вам расписка.

Взяв ее. Пепси кивнула:

— Желаю удачи.

Смит, не ответив, вышел из здания.

Когда он скрылся. Пепси прошипела: