– Да потому, что это был самый простой и бесшумный способ от них избавиться после того, как они сделали свою часть работы. И человек, убивший их, забросал тела мусором с помощью обыкновенной лопаты, а затем уехал в Пхеньян, а утром уже отвечал живейшим согласием на настойчивые просьбы оказать вам помощь в поисках пропавших сокровищ. А сокровища находятся в самом надежном месте – здесь, в Синанджу!

Отсутствие со стороны Чиуна каких-либо слов благодарности Анна объяснила волнением старика при известии о долгожданной находке. Однако Римо позднее объяснил ей, что благодарить кого-либо вообще не в обычае его наставника. Что, конечно, не значит, что можно не благодарить и его – в этих вопросах Чиун проявлял особую щепетильность, в точности определяя достоинство и размеры каждой благодарности.

В кучу пищевых отбросов и мусора врылась вся деревня – лопатами, мотыгами, просто голыми руками. Работа шла дружно, в ритме песни, которую пели хором десятки ртов – разумеется, о славе Дома Синанджу.

Хотя в последнее время этой песней жители встречали вообще всякое появление Чиуна на улице. Вести себя по-другому им было бы затруднительно. Ибо с самого своего возвращения Великий Мастер Чиун не упускал случая напомнить односельчанам, что когда злоумышленники украли сокровища, никто из жителей деревни не ударил пальцем о палец, чтобы помешать грабителям.

Когда под лопатами показались контуры полуразложившихся тел, многие из копавших закрыли лица руками. Но когда останки убрали, под ними оказалась свежая, недавно насыпанная земля, и лишь тонкий слой ее покрывал сокровища. Всю ночь под общие восторженные восклицания извлекались из земли, отмывались и чистились бесценные предметы. Чиун в развевающемся кимоно носился от одной группы рабочих к другой, руководя переноской находки к сокровищнице Синанджу. Рабочим велено было сложить все у дверей, а уж Чиун с Римо расставят все, как было. В этом их долг перед памятью Мастеров Синанджу.

– А можно мне с вами? – спросила Анна.

В конце концов, она же помогала найти сокровище. Она сохранила его для Римо и Чиуна. Да и вообще этот старый сварливый расист ей нравился.

– Нет, – отрезал Чиун.

– А мне казалось, я внесла некоторый вклад в поиски этих предметов, которые вашему тысячелетнему клану убийц, оказывается, так дороги.

– Это все ваши дела с Римо. Да какие там дела – один этот... секс.

Чиун отвернулся, насупившись.

– А в промежутках я предотвращал войны, – кивнул Римо, следя, чтобы рабочие не ставили тяжеловесное темное золото майя рядом с более легким и блестящим тайским золотом.

Чиуну понравилось, что Римо безошибочно распознал разницу между ними.

– Ну вот, теперь можно исполнить обещанное Эрисону.

– Я слышала, Чиун, что вы с ним договорились. А что, если не секрет, вы пообещали ему? – спросила Анна.

– Так, кое-что, – уклончиво ответил Чиун, следя, как рабочие ставят один на другой сосуды с фаянсовыми бусами времен Третьей династии фараонов Верхнего Египта. – Эти поставьте рядом с алебастровыми кошками. Да, да, вот сюда, благодарю вас.

– Вы, видно, не понимаете, уважаемый Мастер. Эрисон – не какая-нибудь слепая потусторонняя сила, вам, несомненно, более привычная. Мы много размышляли над этим вместе с доктором Смитом – кстати, в высшей степени одаренным и восприимчивым джентльменом.

Рабочие пронесли мимо них тюк «Дамаска» – драгоценной ткани, названной по имени великого сирийского города, где ее делали.

– О золотые времена Аббасидов! – Чиун закатил глаза, припомнив славное правление сказочно богатой восточной династии. А вон сокровища из Багдада, города городов, который разрушил беспощадный завоеватель Чингиз и вскоре после этого, разумеется, умер от огорчения. – Багдад... – мечтательно промолвил Чиун, щупая кончиками пальцев край тюка с шелковой материей – ей было уже несколько веков, но она оставалась все такой же блестящей и прочной. Шелковые коконы, дававшие драгоценную нить, содержались в особых условиях по приказу багдадских халифов.

А дальше – дары тиранов Греции, вот их как раз сносят вниз с холма по тропе, ведущей в Синанджу. Пальцы Чиуна подрагивали от удовольствия. К греческим тиранам Мастер Синанджу всегда питал особые чувства. Хотя греки не проявляли особой щедрости, но зато всегда умели формулировать задачу. Они не страдали боязнью несуществующих заговоров, но знали точно, кого и когда именно нужно убрать, и не жалели для этого денег, в конечном итоге получая гораздо более значительную выгоду.

– Мистер Эрисон, – продолжала Анна, – если вас он еще, конечно, интересует – это электрическое тело, питающееся энергией своих жертв. А жертвами являются человеческие существа, реагирующие на посылаемые им негативные психические импульсы. На вас же с Римо эти импульсы не действуют потому, что благодаря тренировкам вы способны блокировать ваши реакции. Другие люди борются со своим страхом, вы же пользуетесь им. Бороться с ним вам не нужно, поскольку каждый из вас представляет собой абсолютно неразъемное целое.

– Значит, теперь ты спишь с женщинами, которые объясняют тебе, что такое Синанджу? – с укором спросил Чиун.

Римо сделал неопределенный жест, означавший необъяснимость женской натуры, и велел рабочим приступить к переноске массивных железных статуй из Мали.

– Только поставьте их чуть дальше, пожалуйста.

– Так ты идешь? – спросила его Анна.

– Никуда он не идет, – ответил за Римо Чиун.

– Он сам в состоянии решить.

– Я-то в состоянии, только сначала надо все это поставить на место.

– Не хочешь посмотреть на исчезновение твоего врага под действием противодействующей электрической силы?

– Ужасно хочу, только сначала придется подмести комнаты, – виновато пожал плечами Римо.

Чиун улыбнулся за его спиной. Иногда Римо вел себя подобающим образом. Ну да, он все-таки его сын.

– И он к тому же знает, что вся ваша младенческая возня – ничто для такой персоны, как Эрисон.

Чиун любезно улыбнулся Анне.

– В том-то и дело, что никакая он не персона. Нам со Смитом все-таки удалось дойти до этого. При помощи фактов.

Чиун рассмеялся.

– Кто он такой – неважно, остановить его вы не сможете. Но я предлагаю вам сделку. Если у вас что-нибудь получится с вашими дурацкими затеями – Римо твой. Если нет – чтобы я тебя здесь больше не видел.

– А вы обещаете не препятствовать мне?

– Обещаю.

– Обещать меня кому-либо – опрометчиво с твоей стороны, папочка.

– Идет, – согласилась Анна.

– Идет, – закивал Чиун.

– Когда закончим, я позвоню тебе, Римо.

– Да, да, Римо, иди и попрощайся с ней.

Но Римо их не слышал. Анна, уже спускавшаяся в деревню по склону холма,