если бы вообще не имела доступа к мужским услугам. Одно время он очень надеялся, что она найдет кого- нибудь на стороне, но в конце концов пришел к выводу, что единственный тип мужчины, который может ее возжелать, – это слепой пьяный семнадцатилетний юнец, накачавшийся таблетками, стимулирующими потенцию. Нет, слепота тут не поможет, потому что руками можно ощутить, как много жировых складок на теле у Миллисент.

На улице Уолдо безошибочно определял, где находится голова Миллисент, потому что на ней всегда была самая уродливая шляпка. В спальне это никогда не было таким легким делом.

– Я тебя спросила, откуда у тебя деньги, Уолдо.

– Не твое дело.

– Это противозаконно, Уолдо? Скажи мне хотя бы это. Ты нарушаешь закон?

– Ты права, черт тебя подери.

– Продолжай в том же духе.

В следующем месяце Уолдо Хаммерсмит приобрел новую машину и расплатился чеком. Еще месяц спустя он купил свое собственное такси с фирменной лицензионной табличкой, которая обошлась ему в пять раз дороже, чем сама машина. Еще через месяц он купил еще два такси и нанял шоферов.

В следующем месяце он продал эти две машины, потому что единственный способ общения с шоферами такси, который ему нравился, – это давать им указания с заднего сидения. Это, конечно, только в том случае, если его собственный шофер болен. У Уолдо было уже так много денег, пришедших к нему со все возрастающего счета «Инста-чардж», что он переехал из Бронкса на Парк- авеню.

Миллисент удовлетворилась разводом с приличными отступными. Она забрала детей, и Уолдо стал жить один в квартире, где все шкафы были забиты новой одеждой, новыми видеоиграми и телевизорами, которые он покупал так, как раньше покупал сигареты. Очевидно, произошла компьютерная ошибка, и никто не собирался ее исправлять, потому что о ней знал только компьютер. Его не волновало, откуда берутся эти деньги – со счетов других вкладчиков или из каких-то особых компьютерных запасов, или еще откуда-то.

К концу года это уже был не дар и не ошибка, но естественное право. Уолдо считал нормальным, что каждый раз, когда он тратил все деньги, бывшие у него на счету, они возвращались в удвоенном или утроенном количестве.

А потом деньги перестали расти. Он чуть было не позвонил в банк и не пожаловался. В следующем месяце счет иссяк. А потом был первый телефонный звонок.

Женский голос, нежный и ласкающий.

– Нам очень жаль, что ваши фонды иссякли. Не могли бы вы нанести нам визит?

– Мои фонды не иссякли. Все прекрасно, – солгал он. – А в чем дело?

– Да ни в чем. Мы просто хотим поговорить с вами. Может быть, вам пригодится еще немного денег?

– Да нет, у меня все в порядке, – снова солгал Уолдо. – А кто говорит?

Сердце его ушло в пятки. Они обнаружили ошибку. Это было неизбежно, и теперь это случилось. Теперь они все знают, и Уолдо Хаммерсмит – человек конченый.

– Уолдо, – произнес голос, прелестный, как звон серебряных колокольчиков. – Не играй со мной. Если есть в этом мире что-то, что я ненавижу, так это люди, которые пытаются со мной играть. Уолдо, приходи, и мы достанем для тебя еще денег.

– А кто вы?

– Уолдо, ты присвоил один миллион четыреста семьдесят тысяч, которые тебе не принадлежали.

– Так много? – удивился Уолдо.

Он мог бы поклясться, что взял не больше нескольких сотен тысяч, но он уже перестал считать. Зачем продолжать считать, если у тебя есть все деньги, какие ты только пожелаешь?

– Так много, Уолдо.

Женский голос оставался все таким же мягким. Как масло. Слишком мягкий, подумал Уолдо. Почти неестественный.

– Я не знал, что так много, – пробормотал Уолдо. – Клянусь, я не знал, что так много.

Пришло время отвечать за все взятые деньги. По адресу, который назвала женщина, располагалась контора без вывески. Дверь была не заперта. Внутри стоял один-единственный стул и больше ничего – только голые стены. Это само по себе уже было похоже на тюремную камеру.

– Привет, Уолдо, – произнес все тот же прелестный голос.

Но самой женщины в комнате не было.

– Перестань искать громкоговоритель, Уолдо, и слушай меня. Жизнь твоя в последнее время была очень хороша, не так ли?

– Не плоха, – отозвался Уолдо.

На самом деле она была просто великолепна. Он почувствовал, что у него вспотели ладони, и подумал, как много ему придется вкалывать, чтобы вернуть почти полтора миллиона.

– Она не обязательно должна кончиться, Уолдо.

– Хорошо. Хорошо. Я не виноват. Понимаете, я ведь на самом деле не знал, насколько велик перерасход. Начинаешь с тысячи четырехсот и доходишь, скажем, до миллиона, а потом сбиваешься со счета. Вроде того. Понимаете, что я хочу сказать? Все просто ускользает. Ради Бога, сжальтесь надо мной. Пожалуйста. Я сознаюсь. Я сделал это. Пожалуйста!

Уолдо рыдал, стоя на коленях.

– Я все сделаю. Все что угодно. Я буду вкалывать в Гарлеме. Я буду подбирать черных на улицах в три часа ночи. Все что угодно.

– Очень хорошо, Уолдо, – мелодично пропел голос. – Хотя, сказать по правде, мне бы хотелось, чтобы ты был чуть более стоек.

– Конечно. Я буду стоек. Что я должен сделать? Не отправляйте меня в тюрьму.

– Пошарь у себя под стулом, – сказал голос.

– Рукой?

– Рукой.

Он долго возился, пытаясь просунуть руку под деревянный стул. Он так старался, что даже посадил занозу под ноготь большого пальца. Снизу к сиденью стула клейкой лентой была прикреплена фотография, и он дернул ее так резко, что оторвал уголок.

На фотографии была изображена симпатичная молодая женщина с живым лицом, обрамленным светлыми волосами. На вид ей было лет двадцать с небольшим.

– Это Памела Трашвелл. Ей двадцать четыре года, она приехала сюда из Англии. Работает в Международном центре по развитию и распространению компьютерных технологий в Нью-Йорке. Будем называть его просто – компьютерный центр.

– Я никогда никого не убивал, – сказал Уолдо.

– Не надо делать поспешных выводов.

– Не волнуйтесь. Все что надо – я сделаю, – пообещал Уолдо.

– Хорошо, потому что тебе это понравится. Как тебе кажется, она красива?

– Да.

– Тогда слушай внимательно. Ты прийдешь в компьютерный центр в