действие эти пушки. Вроде как спусковые крючки и предохранители.

И вот теперь кто-то дурачится, играет этими спусковыми крючками и предохранителями. Ясно?

– Еще бы. Теперь покажите мне эти спусковые крючки, я выясню, кто держит на них палец, и прикончу его.

– Ну, это не так-то просто, – возразил Смит. – Это вовсе не похоже на спусковой крючок пистолета.

– Я и не думал, что это так просто. С вами никогда ничего не бывает просто. Куда мне отправляться?

– В деловой части Нью-Йорка есть компьютерный центр. Он каким-то образом связан с этим делом. Похоже, что оттуда каким-то образом исходят деньги, а иногда он становится передаточным звеном какой-нибудь цепочки, которую нам удается перехватить.

– Ладно, – с отвращением произнес Римо. – А где этот компьютерный центр?

Смит назвал адрес и опять растолковал проблему в таких словах, будто говорил о стеллажах, забитых консервными банками, которые стоят высоко над миром на очень легких опорах. Эти опоры одновременно запрограммированы и на то, чтобы рухнуть, и на то, чтобы не рухнуть.

– И кто-то пытается обрушить опоры, которые запрограммированы на то, чтобы не рухнуть, – догадался Римо.

– Наконец-то до вас дошло! – обрадовался Смит.

– Не совсем, – возразил Римо. – Все это скорее работа для Эббота и Костелло.

– Он просто шутит, – поспешил вставить Чиун. – Вам вовсе не надо брать на работу этого Аббата и Котлетто. Римо готов исполнить ваше задание. Тот, кого обучил Мастер Синанджу, нуждается только в одном – чтобы император изложил ему свое желание. И тогда он доставит императору все, что тот пожелает.

– Это так, Римо?

– Откуда мне знать, черт побери! – огрызнулся Римо.

Он потерял записанный минуту назад адрес компьютерного центра. Он знал, что куда-то его засунул. А может быть, он его порвал. С адресами такое случается.

Перед уходом Смит поинтересовался, в чем именно заключается система охраны президента от грузовиков, начиненных бомбами и иранцами-самоубийцами.

– Лучшая защита от нападения находится в голове у нападающего. Это не сама защита, а то, что он считает своей защитой, – объяснил Римо.

– Не понимаю. За рулем грузовиков сидят самоубийцы. Как смерть может напугать человека, который хочет лишить себя жизни?

– Как бы вам это объяснить? Вы понимаете их движущие мотивы, только думая о том, что пугает вас. Да, конечно, они готовы убить себя, но только при определенных обстоятельствах, а я изменил эти обстоятельства. – Он разглядел выражение полного недоумения на лице Смита и добавил: – Давайте, я попытаюсь объяснить вам это так: чем грознее оружие, тем более оно уязвимо. Чем острее лезвие, тем оно тоньше, верно?

– Да. Кажется, так. Но какое это имеет отношение к охране президента, которую вы обеспечили?

– То, что заставляет этих людей желать смерти, одновременно составляет и их слабость. Надо проникнуть в их мысли, в их веру и заставить ее работать против них. Понятно?

– Вы убедили их, что это дурно с моральной точки зрения?

– Нет. Послушайте. Может быть, в какой-нибудь дурацкой школьной аудитории такие слова не приветствовались бы, но там, в Иране, жизнь стоит дешево. Они вовсе не ценят человеческую жизнь так, скажем, высоко, как мы. Для них жизнь – это просто констатация факта, что они живут. Черт побери, половина детей там умирает, не дожив и до восьми лет, а если бы и дожили, то их все равно нечем было бы кормить.

– Что вы хотите сказать, Римо?

– Я хочу сказать, что напугал их так, что они обделались.

– Он пытается сказать, о император, – поспешил вставить свое слово Чиун, – что вы сделали мудрый выбор, избрав именно нас на роль ассассинов, и теперь ваш президент может не опасаться этих ничтожных червяков, которые осмелились угрожать столь славной личности.

– Похоже, это означает, что он и в самом деле в безопасности, – заключит Смит, тщетно, хотя и очень тщательно, пытавшийся проследить всю логику.

– Ага. Точно. Он в безопасности. Они больше не будут пытаться до него добраться.

– Ну, если это ваше слово, – произнес Смит.

– Он в безопасности настолько, насколько вы этого желаете, – сказал Чиун с улыбкой змея-искусителя на лице.

Он никогда не забирал назад своего предложения. Если Смит захочет стать президентом, ему надо только сказать одно слово, и нынешний обитатель Белого Дома просто прекратит свое существование. Римо знал, что Чиун до сих пор не может до конца поверить, даже спустя столько лет, что Смит не замышляет свержение президента с тем, чтобы самому стать им. В конце концов, зачем прибегать к услугам Мастера Синанджу ради такого глупого дела, как безопасность страны? В истории Дома Синанджу страны и народы всегда были чем-то имеющим весьма малое значение. Только император – он платил за услуги – имел значение.

– Я хочу, чтобы он был в безопасности, – сказал Смит.

– Как пожелаете, – отозвался Чиун.

Он услышал совсем иное. «Пока еще нет. Я дам вам знать, когда наступит подходящее время, чтобы убрать президента».

– Ну вот, – вздохнул Римо. – Еще одно задание, и никто ничего и никого не понимает.

– Мы понимаем друг друга очень хорошо, – сказал Смит и кивнул Чиуну.

Чиун тоже кивнул Некоторые из этих белых иногда бывают очень и очень себе на уме.

Чиун настоял на том, что он должен сопровождать Римо в Нью-Йорк, потому что, как он выразился, у него «там кое-какие дела»

– Согласно контракту, ты не имеешь права служить никому другому в Америке, – напомнил ему Римо.

– Я не предаю своих повелителей. Но есть иные сферы интеллектуальной деятельности, которой я занимаюсь.

Они сидели в номере нью-йоркского отеля.

У Чиуна в руках был большой толстый конверт – около фута в длину и девять дюймов в ширину. Чиун бережно прижимал его к груди.

Римо догадывался: Чиун хочет, чтобы он спросил, что это такое. Поэтому он не стал спрашивать.

– Я обошелся с тобой лучше, чем ты того заслуживаешь, – сказав Чиун, указывая на пакет.

– Это книга?

– Могут у меня быть кое-какие сугубо личные дела? – спросил Чиун.

– Конечно.

– Это книга, – сказал Чиун.

Но Римо не стал расспрашивать, что за книга. Он знал, что однажды Чиун попытался опубликовать в Нью-Йорке свои поэтические произведения на корейском и получил отказы из