— Куда ты?

— Туда, — Римо махнул рукой в сторону дома.

— Ты не вернешься.

Римо сунул ключи в карман брюк. Торопливо переходя улицу, он слышал, как у него за спиной щелкнули замки на всех четырех дверцах машины.

Толпа бушевала, но запертые двери дома не позволяли проникнуть внутрь.

В вестибюле швейцар в ливрее размахивал руками, пытаясь отогнать толпу.

— Что тут происходит? — спросил Римо стоящего у края толпы молодого человека с обритой наголо головой и бандитской усатой рожей.

Парень окинул Римо взглядом. Лицо его скривилось, и он с видимым отвращением отвернулся, не издав ни звука.

— Давай попробуем еще раз, — самым любезным тоном произнес Римо. — Что тут происходит?

И подкрепил свой вопрос, сжав правой рукой парню мышцы по обе стороны позвоночного столба, в нижней его части.

От боли парень вытянулся и стал выше, чем был когда-либо в своей жизни.

— Они уделали преподобного Уодсона.

— Кто они?

— Не знаю кто. Его враги. Враги народа. Угнетатели.

— Что значит — уделали Уодсона?

— Он мертвый. Они убили. Зарезали. Пусти, больно.

Римо не пустил.

— Так «они» это сделали?

— Точно.

— А эти люди чего хотят? Зачем они тут маршируют?

— Они хотят справедливость.

— Они думают, что справедливости можно добиться, распевая лозунги?

Молодой человек попытался было пожать плечами. Ему показалось, что плечи его, поднимаясь, едва не отделились от позвоночника. И он отказался от попытки.

— Полиция еще не прибыла? — спросил Римо.

— Их только что вызвали.

— Спасибо. Приятно было побеседовать, — сказал Римо.

Он отпустил молодого человека и двинулся по периметру толпы. Если он войдет в дом через парадный вход, то тем самым откроет путь всей этой банде. У него за спиной молодой человек пытался восстановить дыхание и натравить толпу на Римо, но каждый раз, набирая воздух в легкие, чтобы крикнуть, он снова ощущал боль в спине. Так он понял, что молчание — золото.

Толпа колыхалась взад-вперед, и Римо колыхался вместе с нею, переходя с места на место. Его видели, потом теряли из виду, он появлялся и исчезал, не оставаясь ни в чьем поле зрения больше чем на долю секунды. Наконец он добрался до боковой улочки, огибавшей дом. Она была перекрыта массивными железными воротами высотой в восемь футов, с острыми штырями наверху, переплетенными колючей проволокой.

Римо ухватился за тяжелый замок, вывернул его правой рукой, и ворота плавно приоткрылись. Римо скользнул внутрь, потом покалечил замок еще немного, пока он не слился воедино с металлическими створками. Пожарные лестницы были на задах здания. Римо поднялся до четырнадцатого этажа и оказался рядом с окном квартиры Уодсона. Он уже потянулся открыть окно, но в этот самый момент занавески раздвинулись, и окно распахнулось.

Увидев Римо на пожарной лестнице, Ингрид едва не вскрикнула, а потом сказала:

— Слава Богу, это вы...

— Что случилось? — спросил Римо.

— Джосайя мертв.

Из глаз ее потекли слезы.

— Знаю. Кто его убил?

— Какой-то блондин с иностранным акцентом. Я спала, когда он проник в квартиру, и я услышала, как он разговаривает с Джосайей, а потом я услышала крики, и, когда я вошла к Уодсону, он был весь изрезан и уже мертв. А блондин выскочил в дверь. Я позвонила швейцару, чтобы он остановил убийцу, но, по-моему, ему удалось скрыться.

— А почему вы решили сбежать, не дожидаясь приезда полиции?

— Я потеряю работу, если меня тут обнаружат. Предполагалось, что я работаю над документальным фильмом. В мои обязанности не входило влюбляться в чернокожего. — Она вылезла через окно на пожарную лестницу. — Я его любила. Правда любила. — Она уткнула лицо в плечо Римо и разрыдалась. — Пожалуйста, забери меня отсюда.

— Ладно, — сказал Римо.

Он затворил окно, помог ей спуститься по пожарной лестнице и провел вокруг дома к другой боковой улочке.

Вход в нее преграждали еще одни тяжелые железные ворота. Римо проломил сталь руками. Он обернулся — Ингрид оторопело уставилась на искалеченный металл.

— Как ты это сделал? — спросила она.

— Наверное, железо было с изъяном, — ответил Римо, увлекая ее за собой за угол, к ожидающему его такси.

Шофер лежал на переднем сиденье, стараясь не попасться никому на глаза, и Римо пришлось громко постучать в окошко, чтобы заставить его выглянуть. Римо вернул ключи, и шофер, не щадя покрышек, на бешеной скорости помчался прочь от опасного места. Толпа перед домом все прибывала прошел слушок, что приедут телевизионщики, и никому не хотелось упустить шанс покрасоваться на экране. Особенно — ветеранам буйных сражений за гражданские права, бросившим свои пивнушки и карточные столы и явившимся сюда с подобающими случаю транспарантами.

Когда Ингрид вместе с Римо вошла в номер отеля «Плаза», Чиун ничего не сказал, хотя по раздутым бокам ее сумки определил, что там спрятана какая-то коробка.

Пока она принимала душ, Римо поведал о случившемся:

— Уодсон мертв. Я увел ее оттуда. Она пока останется с нами.

— Классная штучка, — обрадовался Тайрон. — Пусть спит в моей кровати. Сладкая белая штучка!

— Слишком тощая, — сказал Чиун.

— Руки прочь, — сказал Римо Тайрону.

— Чи-о-о-рт, — разочарованно протянул Тайрон и вернулся к очередному комиксу «Борьбы бобра». Чиун переключил телевизор на сериал «Улица Сезам».

Пока Римо отсутствовал, администрация гостиницы установила в номере новый телефон. И вот теперь, пока Ингрид покупала что-то внизу, в аптечном киоске отеля, телефон зазвонил.

— Да, — сказал Римо, ожидая услышать голос Смита.

— Это Спасский, — произнес голос. Он что-то напомнил Римо. Но что? И кого? Голос не имел акцента, но казалось, именно акцента ему недоставало. — Это я убил Уодсона.

— Чего вы хотите? — спросил Римо.

— Хочу предложить вам работу. Вам и джентльмену с Востока.

— Отлично. Давайте обсудим, — сказал Римо.

— Слишком легко вы согласились, чтобы я вам поверил.