А снаружи Натан спал на заднем сиденье автомобиля. Движение машин возле ресторана было необычайно оживленным. Впрочем, нет. Самым обычным.

Спеск судил по меркам Москвы, где машин гораздо меньше. Спеск чувствовал себя неуютно.

Этот цээрушник Джо был отпущен с дежурства. А операция началась всего десять дней назад. Значит, это не отпуск. Минимальный срок, на который ЦРУ задействует своих людей, — двадцать дней. Или — что чаще всего — до завершения операции.

Итак, Джо получил отпуск, потому что операция закончена. Американцы не нашли того, что искали, и просто отзывали отсюда сотрудников ЦРУ.

Значит, Спеску придется самому взглянуть на место действия.

Спеск редко терял спокойствие, но в этот вечер он был по-настоящему встревожен. Он разбудил Натана и отдал ему пистолет.

— Натан, я возвращаю тебе пистолет. Пока ни в кого не стреляй. Я обещаю тебе, что очень скоро ты пустишь его в ход. Мне бы не хотелось прятать пистолет из-за того, что ты выстрелишь в кого попало. Пистолет должен быть у тебя под рукой, чтобы ты мог защитить нас обоих.

— Ну хоть один разочек, — взмолился Натан.

— Сейчас — нет! — отрезал Спеск.

Напряженно размышляя, Спеск повел свой лимузин туда, где раньше дорога была перегорожена полосатыми щитами. Щиты исчезли.

Был час ночи. Черные подростки наводняли улицы. Кое-кто из них пытался открыть двери медленно двигающегося автомобиля, но рядом со Спеском сидел Натан. И он держал пистолет. Этого было достаточно, чтобы отпугнуть мальчишек.

Спеск замедлил ход там, где раньше стоял дом. В земле была огромная яма. Он вышел из машины, Натан с пистолетом в руке последовал за ним.

Эти американцы выкопали весь фундамент. Выкопали, но так ничего и не нашли.

Спеск внимательно осмотрел края ямы и заметил следы, оставленные зубилами. Копали вручную. Значит, устройство должно быть маленьким. Если оно существует. Если оно чего-то стоит.

И тут он услышал выстрел у себя за спиной.

Натан все-таки не удержался. И выстрелил он не потому, что их жизни угрожала опасность. Он выстрелил в старика-азиата в ярко-желтом кимоно, стоявшего на противоположной стороне улицы, и белый спутник старика уже шел по направлению к ним.

У Спеска не было времени раздумывать, что делает в этом районе еще один белый человек, — тот двигался слишком быстро. Натан выстрелил еще раз — прямо в надвигающуюся на него фигуру. Натан не мог промахнуться.

И тем не менее парень оказался возле Натана и буквально прошел сквозь него еще до того, как эхо выстрела отзвенело в ушах Спеска. Движение рук человека было почти незаметным, но они метнулись вперед и назад, и покрытый темными волосами череп Натана лопнул под кончиками пальцев незнакомца, а мозги вылетели через затылок, словно начинка из трубочки с кремом.

— Спасибо, — сказал Спеск. — Этот человек едва меня не убил!

— Всегда рад помочь чем могу, — сказал Римо блондину, державшемуся поразительно спокойно для человека, которому насколько секунд назад грозила смертельная опасность.

Темноволосый коротышка с пистолетом удобно и навсегда устроился на тротуаре, и никакие мысли его больше не беспокоили, поскольку его мыслительный аппарат веером раскинулся по асфальту вокруг головы. На улице стоял неистребимый запах молотого кофе, по наблюдениям Римо свойственный всем трущобам. Они пахнут кофе, прогорклым кофе, даже если его в районе никто не пьет. Ночная прохлада на Уолтон-авеню уже несла в себе влажную духоту — предвестник летней жары. Римо, как обычно, был одет в легкие брюки-слаксы, мокасины и футболку.

— Как вас зовут? — спросил Римо.

— Спеск. Тони Спеск. Я продаю электробытовые приборы.

— А что вы делаете тут?

— Да ехал себе по городу, и тут этот тип вломился ко мне в машину, ткнул в затылок пистолет и велел ехать сюда. А когда увидел вас, то почему-то открыл пальбу. Так что спасибо тебе еще раз, дружище.

— Не стоит благодарности, — сказал Римо. Блондин был слишком разодет. Да еще в розовом галстуке. — Машина твоя?

— Да, — ответил Спеск. — А ты кто? Из полиции?

— Нет.

— А вопросы задаешь, как полицейский.

— Я еще и не такие вопросы могу задать. Вообще-то я продаю желатин и клубнику в шоколаде и крем шоколадно-миндальный.

— Ого? — выразил вежливое удивление Спеск. — Звучит заманчиво.

— Но не так заманчиво, как тапиока, — сказал Римо. — Тапиока — просто сказка.

Парень, разумеется, врет. Не затем он приехал в Штаты из Канады — номер у машины канадский, — чтобы торговать электроприборами. И тот, второй, вышел из машины не сразу после старины Тони Спеска, а чуть позже, явно обеспечивая ему прикрытие. Это было очевидно, потому что крыши и окна окрестных домов интересовали его куда больше, чем человек, который сейчас изображал из себя его жертву.

А потом он увидел Чиуна, резко развернулся и выстрелил. Выстрелил без всякой причины. Он не знал, ни кто такой Чиун, ни кто такой Римо. Просто выстрелил. И это очень странно. Ясно одно: убитый был телохранителем светловолосого Тони Спеска. В этом не могло быть никаких сомнении.

— Помощь нужна? — спросил Римо.

— Нет-нет. А тебе? Слушай, приятель, мне понравилось, как ты двигался. Ты профессиональный спортсмен?

— Вроде того, — сказал Римо.

— Я могу предложить тебе вдвое против того, что тебе платят сейчас. Ты уже не молод. Твоя карьера заканчивается.

— В моем виде спорта, — сказал Римо, — начало карьеры — полсотни лет. Зачем я тебе?

— Да я просто подумал, что человек с твоими способностями может сделать хорошие деньги. Только и всего.

— Слушай, — сказал Римо. — Я, конечно, не верю ни единому твоему слову. Но я слишком занят, чтобы долго разбираться с тобой, а потому — просто затем, чтобы узнать тебя издалека при следующей встрече и, может, чуть поубавить тебе прыти... — Римо очень нежно хлопнул правой ладонью Спеска по колену.

И Спеск вдруг припомнил, как однажды у него на глазах лопнула гусеница танка и отскочившим звеном перебило колено стоявшему рядом солдату. И голень оказалась соединенной с бедром одной узкой полоской кожи. Тогда кусок железа летел с такой скоростью, что его почти не было видно. Рука этого парня двигалась еще быстрее, и Спеск почувствовал резкую, опустошающую боль в левом колене, но, даже падая на мостовую и задыхаясь от боли, он уже понимал, что должен заполучить этого парня для матери-Родины. Такой человек стоит куда больше, чем любая идиотская игрушка, изобретенная тридцать лет назад. Спеску никогда не доводилось видеть, чтобы человек двигался так, как этот парень. Он двигался не лучше, чем другие; он двигался совершенно иначе.