Джеймса Буллингсворта посещало мало оригинальных мыслей, но и одной последней оказалось достаточно, чтобы ему в ухо вогнали здоровенное шило, сотни государственных чиновников бросились уносить ноги и попрятались по медвежьим углам, а президент Соединенных Штатов, вздохнув, произнес:

– Ну почему такое всегда происходит именно со мной?

Упомянутая блестящая идея осенила Джеймса Буллингсворта одним прекрасным утром поздней весной, когда он сидел у себя в кабинете в Лиге по благоустройству Флориды, где вот уже в течение двух лет работал так называемым добровольцем – ежедневно с девяти до пяти, кроме субботы и воскресенья. Это место Буллингсворт получил благодаря тому, что не имел обыкновения совать нос в чужие дела, поэтому, прежде чем что-то затевать, ему следовало бы получше вспомнить, как именно он стал этим самым «добровольцем».

Все свершилось в мгновение ока. Президент банка, где работал Буллингсворт, пригласил его к себе в кабинет.

– Буллингсворт, как вы относитесь к усовершенствованию системы управления Майами и округа? – спросил президент.

Буллингсворт считал любое усовершенствование делом достойным.

– А как вы отнесетесь к тому, чтобы посвятить себя добровольной работе в Лиге по благоустройству Флориды?

Буллингсворт ответил, что с радостью принял бы подобное предложение, если бы не опасался, что это повредит его карьере в банке.

– Буллингсворт, считайте, что это и есть успешное продолжение вашей карьеры!

Вот так Джеймс Буллингсворт, известный тем, что никогда не совал нос в чужие дела, стал работать в Лиге, а жалованье ему по-прежнему платил банк. Тем весенним утром ему стоило бы вспомнить, как странно состоялось это назначение, прежде чем придраться к компьютерной распечатке, в которой оказалось слишком много пробелов. Обращаясь к секретарше, молоденькой кубинке с пышным бюстом, он сказал:

– Мисс Карбонал, в этой компьютерной распечатке уйма пробелов. Просто настоящие дыры. Это не более чем случайный набор букв. Мы не можем передать ее в центр в таком виде!

Мисс Карбонал взяла в руки лист зеленоватой бумаги и принялась внимательно его изучать. Буллингсворт тем временем внимательно изучал ее левую грудь. На секретарше опять был просвечивающий лифчик.

– Мы всегда отправляем их в таком виде, – заявила мисс Карбонал.

– Что? – переспросил Буллингсворт.

– Вот уже два года как мы отправляем распечатки в таком виде. Просто вкладываем их в конверты и отсылаем в Канзас-Сити. Я разговаривала с девушками, которые работают в других отделениях Лиги, и у всех то же самое. Может, в Канзас-Сити сидят какие-нибудь психи?

– Дайте посмотреть эту грудь! – властно потребовал Буллингсворт.

– Че? – ошеломленно переспросила мисс Карбонал.

– Распечатку, – быстро поправятся Буллингсворт. – Дайте взглянуть. – Он принялся рассматривать буквы, отделенные друг от друга большими промежутками. – Гм-м-м, – произнес Джеймс Буллингсворт, в прошлом помощник вицепрезидента одного из крупнейших банков Майами. У него в голове уже созрел план.

– Мисс Карбонал, прошу вас предоставить мне все распечатки, которые ушли от нас в Канзас-Сити.

– Зачем это вам?

– Мисс Карбонал, я, кажется, отдал вам распоряжение.

– Будете слишком любопытным – вам не поздоровится. Хотите посмотреть распечатки, идите и сами возьмите.

– Так вы отказываетесь выполнять мое прямое указание, мисс Карбонал?

– Вот именно, мистер Буллингсворт.

– Это все, что я хотел услышать, – с угрозой в голосе произнес Буллингсворт. – Можете идти.

Мисс Карбонал безмятежно выпорхнула из комнаты. Через полчаса, когда Буллингсворт отправился на обеденный перерыв, она окликнула его:

– Мистер Буллингсворт, не раскачивайте нашу общую лодку! Вы хорошо получаете, я хорошо получаю. Мы не задаем вопросов. Что вам еще надо?

Буллингсворт с торжественным выражением лица подошел к ее столу.

– Мисс Карбонал, – изрек он, – работать можно по-разному. Можно работать грамотно, старательно, по-деловому – именно так работают американцы. Это подразумевает доскональное знание предмета, а мы в течение двух лет бездумно и тупо отправляем в центр полупустые распечатки. Надо понимать, что делаешь, милейшая мисс Карбонал!

– Вы хороший человек, мистер Буллингсворт. Послушайте моего совета: не раскачивайте лодку. Договорились?

– Нет, – бросил Буллингсворт.

– Все равно вы не сможете получить остальные распечатки. Ими занимается Генриетта Альварес. Она вводит в компьютер текст, затем проверяет его, а потом уничтожает. Ей так велели. А еще ей велели сообщать о всяком, кто станет задавать вопросы по поводу этих распечаток.

– Вам не понять, что такое американское упорство, мисс Карбонал.

Буллингсворт проявил это качество в тот же вечер, когда все сотрудники Лиги разошлись по домам. Он взломал стол Генриетты Альварес и, как и предполагал, обнаружил там стопку светло-зеленых распечаток толщиной в целый фут.

Посмеявшись над опасениями секретарши, Буллингсворт отнес бумаги к себе в кабинет и принялся внимательно изучать. Прочтя первую строчку каждой распечатки, он заметно воодушевился.

Судя по всему, они были зашифрованы, и он, Джеймс Буллингсворт, сейчас, чтобы немного развлечься, разгадает шифр. Нельзя жить без развлечений, если работа отнимает не более двух часов в день. Просто невероятно, подумал он, что кто-то мог рассчитывать, будто подобные вещи будут долго ускользать от его внимания. Они что там, в Национальной лиге по благоустройству в Канзас-Сити, все дураки?

Шифр оказался совсем простым, не труднее кроссворда. Когда Буллингсворт сложил вместе распечатки за неделю, все пробелы оказались заполненными, и оставалось только понять, в каком порядке следует расставить буквы.

– Зявкат, – написал Буллингсворт и расположил листы в другом порядке. – Ткавзя, – снова написал он и вновь переложил листы. – Взятка, – наконец вышло у него, и Буллингсворт принялся переписывать в блокнот содержание листов. Он трудился всю ночь, а когда закончил, то отбросил листы и прочитал, что получилось.

– Бог мой! – Он даже присвистнул. Увидев через стеклянную дверь кабинета, что мисс Карбонал уже у себя, он поманил ее рукой. – Кармен, вы только взгляните! Посмотрите, до чего я докопался!

Кармен Карбонал заткнула уши и с криком: «Не желаю ничего слышать!» выбежала из кабинета.

Он последовал за ней в приемную.

– Ну же, перестаньте трусить, – сказал он.