– Не говорил ли он вам, что подозревает о существовании заговора? – спросил генеральный прокурор.

– Заговора? – Макгарк изобразил на своем лунообразном лице удивление.

– Да, заговора.

– Какого заговора?

– А об этом вы мне расскажите, инспектор.

– О'кей, Он говорил, что полицейские объединяются в группы для истребления преступников и что они готовились убить также его, поскольку он знал об их существовании. Фермеры, говорил он, грозились сжечь его живьем в его собственном доме, так как он намеревался доказать, что принцип паритета ферм придуман протестантами, дабы навредить католикам. Общество «Рыцари Колумба» – в руках мафии. Обществу «Объединенный еврейский призыв» удалось установить тайный контроль над деятельностью общества «Анонимные алкоголики» с целью подрыва ликеро-водочной индустрии или что-то в этом роде, и поэтому он не мог прибегнуть к их помощи. Привратник дома, в котором жил Даффи, по его мнению, состоял на службе у его политического противника и регулярно докладывал о количестве пустых бутылок, выбрасываемых из этой квартиры. Все это мне очень неприятно, сэр. Френк Даффи был моим самым близким другом.

– Вернемся к полицейскому заговору. А что вам, инспектор, известно об этом?

– Я знаю, что Даффи начал расследование этого заговора.

– Сообщил ли он вам какие-нибудь подробности?

– Да. Он собрал огромную информацию. Я ужасно всполошился.

– Почему?

– Потому что чуть было не поверил во все это.

– Объясните, почему вы готовы были поверить в это.

– Видите ли, он привел несколько примеров убийства видных представителей уголовного мира. Одного из них я знал. Я имею в виду Большого Перла Уилсона. Это – ниг… черный сутенер. Очень расчетливый. Очень хитрый. Я хочу сказать, что среди черных есть немало умных людей.

– Да, конечно. Продолжайте.

– Так вот, Большой Перл кое-кого опасался и принял предупредительные меры, если вы понимаете, что я именно в виду. Чердак варит. Это означает…

– Я знаю терминологию нью-йоркской уголовщины, – перебил его генеральный прокурор. – Продолжайте!

– Так кому понадобилось убивать Большого Перла? Он был умен и осторожен. Гипотеза о полицейских в данном случае представляется мне вполне резонной.

– Извините, инспектор. Конгрессмен Даффи заверил меня, что ни с кем не делился этой информацией. Откуда же всем все это известно?

Макгарк улыбнулся:

– Я самый близкий его друг. Он не считал меня «кем-то».

Генеральный прокурор кивнул. Лицо его было испещрено оспинками, как побитая градом пустыня.

– Насчет Большого Перла Уильсона. А вы-то – сами как думаете – почему его убили?

– Не знаю. Поэтому я и говорю, что предположение о заговоре совсем не лишено смысла. Послушайте, я не знаю, допускается ли у вас это, но если хотите, я могу сам попробовать разобраться в случае с Большим Перлом. Посмотреть, что могло быть известно об этом Френки.

Генеральный прокурор задумался, взвешивая предложение Макгарка.

– Возможно, – сказал он. – Возможно, что конгрессмен Даффи покончил с собой под влиянием паранойи. Но возможно также, что он вовсе не совершал самоубийство. Не знаю. Однако вся эта история с Даффи наводит на мысль, что в чем-то он был прав. Вы понимаете меня?

Макгарк кивнул:

– Я сам чуть не поверил в это, особенно после того, и «Рыцарях Колумба».

– Если Даффи был прав, то вы – единственный в Соединенных Штатах полицейский, который наверняка непричастен к заговору.

Макгарк поднял бровь:

– Как вы можете быть уверены? Вам же ничего обо мне не известно.

– Известно. Я просмотрел ваше досье. Ваши данные были перепроверены. В досье Бюро стратегических служб сохранились документы времен Второй мировой войны, в которых говорится, что посылать вас на операции вместе с Даффи не рекомендуется, так как вы слишком заботились о его безопасности. Я знаю, вы убежденный консерватор, в то время как Даффи был либералом. И тем не менее вы держались друг за друга вот так, сказал генеральный прокурор, крепко сцепив два пальца – Вот так, повторил он. – Различия в политических взглядах не способны разрушить прочную дружбу. И я уверен: если бы вы участвовали в этом заговоре и если бы такой заговор действительно существовал, то Френк Даффи был бы сегодня жив.

Макгарк взволнованно сглотнул:

– Как бы я хотел, чтобы и в самом деле существовало что-то вроде полицейского заговора и чтобы был конкретный негодяй, который убил Даффи. Потому что тогда я мог бы содрать с него шкуру живьем. Это уж точно!

– Успокойтесь, Макгарк! Я не могу дать вам разрешение на убийство, но я хочу, чтобы вы помогли мне в одном очень сложном деле.

– А именно?

– Предположим, что заговор действительно существует. Я хочу, чтобы вы осторожно, но тщательно проверили обстоятельства смерти Большого Перла. Если такой заговор существует и вы засветитесь, вас непременно убьют. Ну, как, принимаете мое предложение?

– За Френка Даффи, сэр, я готов и умереть.

– Возможно, именно так и будет, инспектор.

Генеральный прокурор написал на листке номер телефона и протянул его Макгарку.

– Домашний. Никаких сообщений через секретаршу.

– Есть, сэр!

– И вот что еще, инспектор. Будем все же надеяться, что все, о чем говорил Даффи, является плодом больного воображения, ибо если Даффи прав, то ваша жизнь не стоит и собачьего помета.

Лунообразное лицо Макгарка расплылось в широкой, нагловатой улыбке:

– О чем речь? Послушайте, а разве все то, в чем мы ковыряемся после войны, не похоже на ту же подливку?

Генеральный прокурор засмеялся и протянул руку.

Макгарк пожал ее и вышел.

«Странно, – думал, глядя ему вслед, генеральный прокурор, – рукопожатие этого благородного и храброго человека холодное, как у лжеца. Это опровергает поговорку, которая гласит: каково рукопожатие, таков и человек».

Принимая в тот вечер генерального прокурора, президент США выразил недовольство его действиями:

– Я запрещаю вам, черт возьми, создавать в рамках нашей администрации какую-то особую полицейскую структуру! У нас и так уже прорва идиотов, которые болтаются вокруг, изображая из себя секретных агентов, а мне приходится их все время выгораживать. Это относится к вам