4. ПОГОНЯ
Это было очень странное помещение. Неровные бугристые стены из чего-то грязно-серого. Одной стены не было, а в угловатое, неправильной формы отверстие лился яркий свет. Сознание уже вернулось к Тири, но двигаться не хотелось. Легкая сонливость окутывала мозг. “Как-то здесь не так… И ощущение, будто я стою у лабораторной печи. Как же это называется? Ах, да. Жарко. Почему мне жарко? Где я? Мы легли спать, потом пришел Дежурный, потом…”
Остатки оцепенения слетели с Тири. Он вскочил, ударился головой о низкий потолок. Потолок был каменный, это была пещера, три неподвижные тени рядом были наружниками, которые уже убили ярусного, а сейчас…
Ноги у Тири подкосились сами собой, он медленно осел на пол… нет, не на пол, на землю, на которой он оказался впервые в жизни.
Дима шел по пустыне второй час. Зной нарастал с каждой минутой. Утро только начиналось… Грибообразная башня на фоне безоблачно-голубого — мечта пилота — неба выросла, но совсем чуть-чуть. Шансов добраться до нее к вечеру было мало. Дима вздохнул, взглянул на часы, тихонько запел песню курсантов:
Правда, ветер сейчас был далеко не холодным… Он попытался насвистеть бодренький припев:
Мелодия дрогнула и оборвалась. Дима закусил губу. Не надо про компьютер. Лучше вспомнить, что кибермозг учебного корабля лишен разума… Или, что за той вот скалой может сидеть экзаменатор с биноклем и стаканом холодного лимонада в руке.
— Тебя как зовут? — Вблизи наружник был еще больше похож на человека. Только лицо грубое, с жесткой, почти коричневой кожей. Но глаза были… какие-то удивительно знакомые! Как у Гэла! Нет, чушь, у Гэла глаза голубые, а не карие… “Может быть, взгляд? Он смотрит на меня почти как Гэл!” Тири почувствовал, что страх медленно проходит. Он сглотнул возникший в горле комок и негромко сказал:
— Тири.
— Тири? А меня Форк. Вот этих ребят, — наружник махнул рукой в сторону подошедших парней, — зовут Арчи и Гарт. Они хорошие ребята, и рисковали из-за тебя жизнью. Думаю, что вы еще подружитесь, конечно, когда ты поймешь значение этого слова.
Тири согласно кивнул и спросил, еще надеясь на что-то:
— Вы… наружники?
Как трудно назвать человека этим словом! Стыдно произносить вслух — “наружник”!
Но мужчина не возмутился. Наоборот, улыбнулся и сказал:
— Да. Слушай, Тири, мне кажется, что ты нас почти не боишься. Это так?
— Я не знаю… Вы так похожи на людей…
— Мы и есть люди.
— То есть… Я хотел сказать “на Равных”, на тех, кто внутри… — Тири смешался и в полной растерянности промямлил: — И еще — у вас взгляд, как у Гэла…
— Что, что? — В глазах у Форка появилось отчаянное любопытство. Он улыбнулся и потрепал Тири по щеке. Сказал: — Какой еще Гэл? Какой еще взгляд? Не припомню случая, чтобы Равный в разговоре выделял кого-либо!
Тири потрогал себя за щеку и тихо спросил:
— Что вы сейчас сделали?
Ребята заулыбались. Высокий худощавый парень, которого звали Гарт, насмешливо сказал:
— Он тебя погладил, дурачок. Тебе что, не понравилось?
— Понравилось. Просто мы с Гэлом тоже так делали. Я не думал, что другие тоже…
Форк присвистнул:
— Конец света, и только… Ладно, сейчас не время об этом. Пора уходить. Ты когда-нибудь видел мир снаружи Города? Не на экране, а по-настоящему?
— Да, видел.
— А небо?
— Тоже видел. Понимаете, мы с Гэлом были однажды на Галерее…
— Опять Гэл! Что ж, пошли, увидишь все это наяву.
Сердце у Тири отчаянно застучало. Он тихо спросил:
— Так мы снаружи?
— Да. Неужели ты еще не понял?
Тири шагнул вперед, споткнулся. Круглолицый, широкоплечий Арчи поддержал его, сказал:
— Повыше поднимай ноги, Тири. Это тебе не пол в Городе.
Они пошли к выходу из пещеры. “Сон. Меня похитили наружники, но не убили, а улыбаются мне и ведут куда-то! Я вышел из Города! Сон. Это сон”. Но Тири уже понимал, что удивительный поворот в его жизни произошел наяву.
— Прикрой глаза, — сказал Форк.
Тири послушно зажмурился, но все равно, свет теперь проникал и сквозь веки, он лился на все тело теплым, ласковым потоком, и это не было неприятным, наоборот…
— Смотри!
Тири раскрыл глаза. Пошатнулся, его поддержали.
Беспредельность. Два бескрайних полотнища: желтое, песчаное внизу, голубое, воздушное наверху. Пустыня не была мертвой, — нет. В неподвижном золотистом песке дрожали тонкие зеленые травинки, обыкновенные серые скалы отливали тысячами оттенков, лазоревое небо ласково касалось их порывами ветра. Ветер был руками неба и солнца. Тири даже потянулся вверх за его ласковыми касаниями… Кружилась голова, болели глаза, но он все стоял и смотрел.
— Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь, дружок. Сам через это прошел, — Форк говорил ласково, с затаенной печалью. — Ты здорово держишься, нам с тобой повезло.
Тири медленно обернулся. И вздрогнул. Тускло-серая, холодно отсвечивающая колонна, придавленная сверху толстым диском, вставала в стороне — близко или далеко от них, Тири еще не мог определить. Он тихо спросил:
— Это Город?
— Да.
— Какой он маленький.
Форк улыбнулся:
— Не такой уж и маленький. Хотя, впрочем… Ты прав. Мы часто забываем, что мир больше любого города, даже того, в котором живем мы сами…
Долгий протяжный гул пронесся над песком. Гул уставшего металла, скрип отвыкших от работы ме
