– Спасибо, конечно, за беспокойство. Только не при деньгах мы сегодня, чтобы с докторами разговаривать.

Прихватив по пути наполовину распитую пол-литру, он попытался всучить ее гостям в качестве компенсации за «неприемный день», но Пендальф отодвинул алканавта в сторону и двинулся к уже успевшему задремать атаману:

– И тем не менее сейчас состоится презентация. Пенсионерам лечение бесплатно, студентам и беременным девушкам скидка пятьдесят процентов. Беременные девушки- студентки по законам математики приравниваются к пенсионерам.

Потерявший равновесие хмырь в трико растянулся на полу и, почувствовав себя несправедливо обиженным, принялся верещать на всю залу:

– Милиция! Гоните шарлатанов!

И без того настороженно наблюдавшие за происходящим чоповцы ринулись демонстрировать неутомимую силу «Нежности».

Гиви, Агроном и Лагавас, прикрывавшие Пендальфу спину, шустро похватали все, что только могло попасться под руку, и принялись отбиваться от наседавших охранников, раскидывая их по углам и закоулкам. Агроном месил ребят в камуфляже с нескрываемым воодушевлением, успевая вполглаза приглядывать за Лагавасом, демонстрировавшим собравшимся малоизвестный доселе стиль «Шустрая черепаха». Гном же, всегда славившийся умением выбрать достойную жертву, набросился на алканавта в трико, выхватил у него бутыль, хряснул ею со всей дури о край стола и уселся на поверженного врага, приставив «розочку» к горлу бедолаги:

– Лыжать, баяцца!

Пендальф же, не обращая внимания на схватку за своей спиной, подскочил к атаману и принялся дубасить того по коленке невесть откуда взявшимся молотком. Нога старика подскакивала в такт ударам, а сам он орал почище мартовской кошки. Пендальф, не прекращая избиения, только укоризненно качал головой:

– Картина ясная. Глубокий запой. Делириум тремен, белая горячка.

Потом, нацепив стетоскоп, принялся прикладывать его к разным частям тела «больного», то и дело хмурясь и засекая время на карманных «котлах»:

– Да ты, я вижу… наш клиент!!! «Пациент» попытался было отпихнуть от себя самозваного лекаря и, приподняв голову, вяло болтающуюся в районе груди, заявил:

– Я в полной завязке. С обеда не пью.

Пендальф отошел на пару шагов назад и внимательно оглядел местного небожителя, пребывавшего в отчаянно жалком ввиду беспробудного пьянства виде. Сочтя картину весьма достойной сожаления, он укоризненно покачал головой:

– Понятно, а с начала года обеда, видать, не было еще?

Он почесал подбородок, расстегнул пуговицы и, отчаянно гусаря, широким движением скинул с себя заляпанную дорожной грязью плащ-палатку, представ перед собравшимися во всем великолепии ослепительно белого мундира, увенчанного внушительной позолотой на плечах. Стремительно трезвеющий в своем кресле атаман даже прикрыл глаза – так нестерпимо блестели медальки на внушительном иконостасе пришедшего по его душу «военврача».

Пендальф, явно довольный произведенным впечатлением, принялся «ломать» жертву, медленно надвигаясь на скукожившегося в кресле «больного»:

– Что-то не бросается в глаза, что ты в завязке.

Блондинистая девушка, так лихо разбрасывающаяся пустой тарой, появилась в зале несколькими секундами ранее. С ходу не согласившись с методами нетрадиционной медицины, она ринулась к Пендальфу, намереваясь причинить псевдолекарю какие-нибудь тяжелые увечья в области паха, но за пару шагов до вожделенной цели была предельно аккуратно перехвачена шустрым Агрономом:

– Стоять, Мурзик!

Впрочем, вариант, при котором Агроном решал отнюдь не вопросы безопасности своего босса, а личные сексуальные проблемы, также не представлялся фантастическим.

Во всяком случае, ухватить девушку, пробегающую мимо нетвердой походкой, гораздо удобнее, например, за руку, а не за пятую точку. Впрочем, местная красотка не слишком- то сопротивлялась такому с собой обращению.

Пендальф не обращал внимания на происходящую за спиной возню – он уже заломал бухарю-атаману руку, пристегнул ее наручниками к подлокотнику кресла и, заголив пациенту плечо, принялся ковырять его скальпелем.

Тот извивался, как обрывок туалетки в унитазе, и вопил дурным голосом:

– Не имеешь правов таких! Покажи лицензию. Пендальф, не прекращая лечебных процедур, только огрызался сквозь зубы:

– Поговори мне тут… типа ты сам, когда пьешь, на акцизы смотришь?

Наконец-то закончив вшивать торпеду, он заклеил плечо атамана красивым крестом из пластыря и похлопал больного по щеке, приводя того в чувства:

– Даю установку, Борис! Скажи водке – нет!

Атаман приоткрыл один глаз, и Пендальф, воодушевленный успехом операции, вдарил бедняге по плечу. От неожиданности тот подлетел в кресле на добрый метр и тут же рухнул обратно, корчась от боли в пристегнутой наручниками руке:

– Иокарный бабай.

Пендальф укоризненно покачал головой, нашарил в планшете маленькую баночку китайского бальзама «Звездочка», нюхнул, привычно сморщился и, щедро обмакнув палец, намазал виски и переносицу больного вонючей гадостью:

– Изыди, ломка!

Из глаз атамана хлынули слезы, он принялся чихать, корчась в кресле и утирая лицо сальной бороденкой, которая принялась клоками отваливаться, оставаясь в руках своего хозяина.

Блондинка – «метательница стаканов» – смахнула порядком подзадержавшуюся на ее бюсте руку Агронома и бросилась к корчащемуся в неземных муках батяне- комбату.

Отпихнув замешкавшегося Пендальфа, она принялась утирать лицо своего папашки рукавом собственного платья, по полной мере ощутив на себе волшебное действие «тысячелетних традиций восточной медицины».

Когда оба они наконец-то перестали рыдать и чихать, проморгавшийся атаман уставился на девушку красноватыми глазками и спросил:

– Простите, как ваше имя-отчество? А? Как зовут?

Девушка снова прослезилась:

– Марфа Васильна я.

Атаман оглядел всех собравшихся, шлепнул дочурку по заднице и возопил заметно окрепшим голосом:

– Эх, Марфуша, нам ли быть в печали!

Пендальф, аккуратно складывавший в планшет завернутый в тряпочку «дохтурский струмент», только усмехнулся:

– Камрад! На поправку пошел, дружище! Излеченный приподнялся в кресле, ослабшие ноги подкосились, и он чуть было не рухнул обратно, судорожно вцепившись в ручку кресла и успев-таки выкрикнуть:

– Я требую продолжения банкета! Пендальф протянул ему соленый огурчик со стола и погрозил пальцем:

– Ну-ууууу, ваше благородие, давай уже… завязывай с банкетами!