- Это так есть. Сбежать от них, когда Пирсняк пристрелял генерала Моргана. Я собственноручно видел, как он стрелять в генеральную грудь, после - голову, прямиком в ухо загнать патрон дважды. И Лесник ему помогал. Это было ужасная скульптура… картина: то, как Йен мочить нашего шефа генерала. Данный Пирсняк - он есть безумный псих-сумасшедший, но он такой… - Блейк поднял руку с тонким запястьем и сжал ее в кулак. - Есть твердый человек, стальной. Он умеет командовать, он умеет заставить принудиться, поэтому его слушают все там. Но мы трое бегом сбежали, мы - это я есть, есть еще Джон и Ирвин, хотя они погибнуть оба-два…

Я кивнул.

- Это мы знаем уже. Чего тебе от нас надо, Уильям?

- Вы есть бойцы, я таких видеть в Зоне, пред тем как сопровождал генерала Моргана. Вы есть… бродяги, убийцы мутантов и друг друга, смелые парни без страха. Отважно люди, йес! Не боятся пальбы, не страшась от слепых псов, то мужество большое. Киллеры без жалости, да? Два негодяя такие есть. Жрать, пить и убивать - это все, на что вы способны.

- Я смотрю, глаз у тебя наметанный, - сказал я.

- А то, - согласился он. - Я есть многое повидал-ощутил. Вы должны стрелять по данному Пирсняку и солдатам, должны мочить их смело. Не всех солдатов, им все равно, кто слушаться, но убить капитана и его помощника Лесника - главный факт свершить необходимо. Андустените? Тут… - Блейк широко развел руками. - Есть парней без страха мало, одни только вумэны, олды, старее все, и есть еще олдбои, пьяницы.

- Андустеним, - согласился я. - А ты кем был в отряде, который генерала сопровождал? Обычный рядовой?

- Я есть рацист, был! Радист. И еще программер есть. Программёр. Э…

- Программист?

- Так, так! Добрый компьютерщик, хорошо в этом понимать. Но ты слушай, слушай! Только Злой ганфайер у нас да я, еще есть охотники, но они ушли теперь. Мало их. А вы - вы нас поведете на солдат и Пирсняка, с вами мы окружим их и… - Парень пошевелил губами, припоминая чьи-то слова и заключил: - Уделаем на хрен.

Я видел по лицу: он не хитрил, не плел интриг, он просто был влюблен в Марьяну, единственный объект, в который мог влюбиться здесь, и ненавидел Пирсняка. Конечно, девица была со Злым, но об этом парень пока не думал. Его глаза блестели неподдельным энтузиазмом. Я похлопал паренька по плечу.

- Горяч, - сказал Никита, отворачиваясь и глядя вдоль дороги. - Давай, Химик, дальше осмотримся.

Мы развернулись и пошли, оставив Блейка стоять возле обочины в полной растерянности.

Дневной свет, просеиваясь сквозь кремовую дымку, приобретал непривычный оттенок. Весь поселок будто купался в яичном желтке, смешанном с молоком; густо-желтые, почти рыжие тени лежали под стенами ветхих домов, сараев и амбаров, среди которых не было ни одного целого.

- Обветшалое оно, - сказал Пригоршня. - Хотя здесь не так тревожно, как на той базе, да, Андрюха? Там вроде грызло что-то изнутри, неприятное место. Тут спокойнее все же.

Под стеной одного дома был загон, в нем квохтали куры, а рядом стояла, покачиваясь, пьяная женщина в рваном платье и глядела на нас из-под руки. Издалека донеслось протяжное мычание, где-то заржала лошадь. Улица закончилась остатками баррикады: кое-как наваленный хворост, кучи земли, бревна и доски. Раньше все это перегораживало проезд, но теперь превратилось в завалы на обочинах. Я сказал:

- Это они от военных, должно быть, пытались заграждение устроить. Но те пару гранат кинули, а потом разогнались на своем грузовичке и протаранили их баррикаду.

Справа куча обломков лежала вплотную к стене покосившейся мазанки, почти достигая крыши. Мы залезли наверх, окинули взглядом накрененные балки и поперечные доски с остатками засохшей глины между ними, забрались по скату, осторожно переступая через дыры, сквозь которые был виден поросший травой пол внизу, и уселись на кривом коньке из двух склепанных полосок жести.

Отсюда открывался вид на засеянное поле, тянувшееся в сторону гор. Сейчас мы находились в западной части Долины, примерно в километре от каменного склона. Он был виден смутно, но я разглядел лесок, растущий вплотную к нему. Дальше что-то серебрилось.

- А, да это тот водопад, про который старичок говорил, - сообразил Пригоршня. - Видишь? Опять мы без бинокля… Надо было Львовича спросить, наверняка хоть один бинокль есть у этих доходяг. Так что, Химик, все же что дальше делать будем?

- Не знаю, - сказал я. - Не понимаю пока.

- Выход искать надо!

- Да если местные его уже много лет ищут, с чего ты решил, что мы вдруг найдем? Может, его и нету вовсе.

- Но ведь Тропов как-то свалил отсюда!

- Откуда знаешь? Может, он до сих пор где-то в Долине прячется? Или не было никакого Тропова? Или был, но ушел он отсюда путем, который для нас закрыт? Или… Хотя в одном ты прав, напарник. Единственное наше преимущество перед местными - мы знаем про тот домик на склоне. Видели ноутбук в тайнике, антенну, схрон с припасами и стволами… А они вообще про него ничего не слышали. Как-то эту информацию, наверное, надо использовать к своей выгоде, только сначала разобраться, что этот домик означает, какой в нем смысл.

- Чё там - «смысл», - недовольно махнул рукой Никита и потом вдруг расправил плечи, выпрямив спину, улыбнулся. - А девчонка ничего эта, а? Марьяна? Красивенькая, я б ее…

- Только не вдохновляйся, спокойно, спокойно, партнер! Мы должны сейчас быть осторожными, поступать взвешенно, расчетливо, а ты какой головой думаешь?

- Просто она на меня глаз положила, а не на тебя, вот тебе и завидно. Что, не так, скажешь?

- Очень завидно, очень, - не стал спорить я, и мы замолчали, продолжая разглядывать ландшафт.

Я решил, что наконец настало время закурить. Хотя общее положение дел до сих пор было неопределенным и тревожным, но прямо сейчас нам, судя по всему, ничего не угрожало, и до завтра осложнений вроде не предвидится. Военные, по словам Злого, позже появятся, так что… Я отщелкнул клапан квадратного кожаного чехольчика, висящего на ремне, нащупал зажигалку. Но достать ее не успел: будто невидимая рука просунулась сквозь грудь и сжала сердце твердыми пальцами. Я сипло вдохнул, чуть не потеряв равновесие и кубарем не покатившись с крыши, уперся ладонями в скат. Голова закружилась, раскинувшийся перед мазанкой пейзаж поплыл, качаясь…

- Что, Химик? Что с тобой? - голос напарника донесся, как сквозь вату.

Я прилег на бок, вытянув ноги. Зажмурил глаза, потом открыл их. Сердце колотилось часто-часто, дышалось тяжело, но хоть голова перестала кружиться. На заду я стал сползать с крыши.

- Да что случилось? - повторил Пригоршня.

- Выброс, - ответил я, не поворачивая головы. - Выброс начинается.