Бар «Сивый стриж» гудел, как осиное гнездо. Дым плотным облаком висел под потолком, а ругань, смех и разговоры по плотности не уступали табачному дыму. Перед баром, стилизованным под кабину управления глидером, яблоку негде было упасть. Стулья заменяли старые сиденья от глидеров, столами служили плиты гравизахватов.

— Каботажники по ночам работают, — пояснил Жанно, перекрикивая шум голосов, — а с утра отдыхают, потому, как вечером должны быть в порядке. Он повертел головой, отыскивая Людвига. — Вон он, — сказал Иеремия, указывая в угол. За пустым столом сидел старик с растрепанными седыми волосами, в опрятном синем комбинезоне. Одним глазом, как воробей на хлебную корку, он смотрел на пустую рюмку перед собой, то ли раздумывая, повторить ли заказ, то ли ожидая, когда кто-нибудь его угостит.

Увидев Жанно и Иеремию, протолкавшихся к его столику, он поначалу нахмурился, но потом, видимо вспомнив, раскинул руки и попытался подняться из-за стола.

— Ребята! Сто лет вас не видал, — подняться ему не удалось по причине сильнейшего опьянения, но радость от встречи была написана на его морщинистом лице, — вы откуда?

Выбитый глаз старика глядел прямо, тогда, как здоровый бегал по глазнице, как кусочек подтаявшего льда в пустом стакане.

— Привет, Людвиг, — Иеремия и Жанно по очереди обнялись с ним, — вот решили посмотреть, как ты. А-а, старый хрыч, все горькую пьешь?

— А чего нам… нам ночью не лететь. — Людвиг на миг пригорюнился, потом увидал присаживающихся за стол Сандерса и Полубоя. Это кто такие? — спросил он Жанно громким шепотом.

— Хорошие люди. Поговорить с тобой хотят. Нас они здорово выручили — мы от Сигевару ноги сделали.

— Вот это молодцы! — воскликнул Людвиг. — За это не грех и выпить, — он хитро покосился на Полубоя, который оказался к нему ближе.

— Сейчас организуем, — кивнул мичман и обернулся к стойке, однако Людвиг его опередил.

— Дитмар, фирменную! — Его пронзительный голос перекрыл шум голосов.

Бармен кивнул и полез под стойку. Людвиг, оживившись, потер ладони.

— А вы, я вижу, парни серьезные, — одобрительно сказал он, — знаете, с чего разговор начать. А я поговорить всегда рад, ты только уважение прояви. Все как есть скажу, а чего не знаю — у людей спросим. Людвига здесь уважают.

Через минуту бармен принес две бутылки без этикеток, стаканы и миску соленых орешков. Людвиг самолично налил всем по полстакана, поднял свой, приветствуя гостей.

— Будем знакомы, — он лихо опрокинул стакан в рот и подхватил из миски орешек, — эх, хороша. Наша, фирменная. Так и называется: «Сивый стриж».

Полубой махнул полстакана, будто в бочку перелил, Жанно и Иеремия выпили торопливыми глотками и тут же принялись за орехи. Сандерс осторожно понюхал напиток. Судя по запаху, «фирменная» была настояна на помете этих самых сивых стрижей.

— Хорошо ты пьешь, — одобрил Полубоя Людвиг, — сразу видно — честный человек.

Сандерс понял намек и, выдохнув, проглотил свою порцию. По пищеводу побежал огонь, в глазах вспыхнули искры, будто ему дали бутылкой настойки по голове. Хватая ртом воздух, он цапнул горсть орехов и принялся ожесточенно жевать.

Людвиг тем временем снова наполнил стаканы.

— Фирменная, она память оживляет, — сказал он, — это ведь я рецепт Дитмару сказал, да. А сам выпытал еще на Магдебурге, когда в увольнение ходил. Был там у нас любимый кабачок, «Свиное ухо». Эх, как там кислую капусту с ребрышками готовили, а под это блюдо свой шнапс. Долго, помню, обхаживал я Марту. И так, и этак. Уж и в постель уложил — это мне просто было, пилотам ни в чем отказа нет, а рецепт никак не хотела выдать. Ну и сделал я вид, что расстаемся мы. Только это и подействовало, — Людвиг взял стакан, повертел перед глазами, — да… а через месяц меня из флота пинком под зад. И полетел я, как тот стриж, а приземлился аж на Хлайбе. Ну ладно, поехали. — Настойка исчезла в его глотке.

На этот раз он даже закусывать не стал. Сандерс, задержав дыхание, выпил свою порцию. К его удивлению, пошло намного легче. Полубой вообще хлебал настойку, как воду.

— Так ты во флоте служил, отец? — спросил он.

— Да, было дело. На «Дефендерах» летал. А базировались мы на «Мюнхене», а это тогда самый большой тяжелый крейсер во флоте был. Эх, и время было, — на единственный глаз Людвига набежала слеза, он смахнул ее большим пальцем, — был бы я сейчас в отставке полным полковником, а то и бригадным генералом, а вот, видишь, до чего проклятая довела. — Он ожесточенно схватил бутылку и снова наполнил стаканы.

— Да, военному человеку тяжело на гражданке, — согласился Полубой.

— Вот, ты меня понимаешь! — обрадовался Людвиг. — И черт меня дернул похмелиться перед вылетом… я ж тогда при посадке три «единорога» снес. Хорошо, не погиб никто. Ну вот, выперли меня, а тут Дитмар, — старик кивнул в сторону бара, — брату письмо прислал: мол, так и так, обосновался на Хлайбе, открыл бар, а еще нужны здесь профессиональные пилоты на глидер. А что такое глидер, по сравнению с «Дефендером»? Тьфу — детская коляска. — Людвиг медленно, с видимым удовольствием выцедил настойку, крякнул и неожиданно сказал. — Парни, если у вас ко мне разговор, то говорите сейчас, а то после третьей я могу и соображение потерять.

Сандерс с Полубоем переглянулись. Дик кивнул — раз ты с ним общий язык нашел, то давай, спрашивай.

— Вот, отец, — доверительно начал мичман, — Жанно и Иеремия сказали, что у ван Хорна работает такая Виктория Салливан. Как бы нам с ней увидеться?

— Мисс Салливан, — кивнул Людвиг и вдруг губы его скривились в плаксивую гримасу, — работает… работала, вернее.

— А сейчас что, ушла?

— От ван Хорна не уходят… Виктория… Им ведь, ну верхушке клана, персональный глидер полагается с водителем, а она сама летала. Так я ей машину готовил. Эх, Вика, девочка ты моя… Движок ей перебрал, как она просила, а раз крыло она помяла, так я за ночь сделал. Приносит она бутылку коньяка, благодарит, значит. Я говорю: только с вами, мисс Салливан. Один пить не буду. Ну мы с ней в гараже под мои бутерброды и раздавили тот коньяк. Ей вроде лететь куда-то, а она пьяным-пьяна. Я говорю: доставлю, куда желаете. Она смеется… а, говорит, черт с ним. Давай, Людвиг. Так вот иной раз и давала мне порулить. А теперь все, отлетался Людвиг…

— Да что случилось, — не выдержал Сандерс, видя, что старый пилот уже совсем раскис.

— А ты не шуми! Ишь ты, какой сердитый. И пьешь ты без удовольствия. Ты ей кто? Никто! А Людвиг…

— Он — ее парень, отец, — пояснил Полубой, толкая Сандерса коленом под столом, — потерялись они. Сам знаешь, как бывает. Что с ней?

— А-а… это дело другое, — Людвиг выпучил глаз, разглядывая Дика, словно только сейчас его увидел, — вроде парень ты ничего. Только уж больно смазливый. Обидел ее, поди?

— Обидел, — Сандерс опустил голову, чувствуя, что еще минута и он возьмет старика за горло, — так уж вышло. Даже и не попрощались толком.

— А ты думай в следующий раз, — Людвиг неожиданно протянул руку и ткнул Сандерса пальцем в лоб, — она девка правильная, сильная, она подстилкой не будет. Давайте за нее, — он приподнял бутылку, увидел, что она пуста и взял другую, — за Викторию!

Сандерс выпил, не ощущая ни вкуса, ни крепости и молился только о том,