– Когда здесь обед?

– Как проголодаешься. Слушай, приходи ко мне в башню! За час до захода. Придешь? Дорогу тебе покажет любой из стражей.

– Приду! – охотно согласился Биорк.– Дорогу я знаю, не беспокойся!

«Интересно, когда ты успел ее узнать?» – подумал Санти. Но вслух не спросил.

Маленький воин ушел, а Санти отправился в загон для пардов.

Ушка встретила его радостным ворчанием. Детеныш прыгал вокруг и восторженно взвизгивал, предвкушая прогулку.

Санти оседлал Ушку с помощью слуги и выехал наружу. Только тут он вспомнил, что не захватил с собой светильника.

«Что ж,– подумал юноша,– завтра так завтра».

Начальник Внутренней Стражи Ортран в сопровождении слуги обходил замок. Дворец был столь огромен, что большая часть покоев пустовала. Обжитым было левое крыло, которое предпочитала соххогоя, и часть первого этажа и подземелий западной пристройки, где обитал Мугган.

Для того чтобы обеспечить караулом все здание, понадобилось бы не меньше пяти сотен, потому Ортран держал стражу лишь у запретных покоев Владычицы, в церемониальных залах и там, где содержались пленники. Посты сменялись каждые семь часов. Кроме того, шесть стражников неотступно сопровождали соххогою. Днем. И двух человек он приставил к Муггану. От телохранителей соххогой отказывался наотрез.

– Я сам смогу себя защитить, хоб! – кричал он.

Но избавиться от этих двух стражников он не мог. Правда, им приходилось держаться на почтительном расстоянии, и назначение в сопровождающие Муггана считалось наказанием. Нестрогим.

Как всегда, Ортран шел очень быстро. Слуга, несший его «звезду смерти», с трудом поспевал за воином. Каждый день Начальник Внутренней Стражи обходил несколько десятков комнат. Двери он опечатывал собственным перстнем. Ни разу никто не нарушил печати. И ни разу он не заметил, чтоб пропала хотя бы одна из драгоценных вещей, которыми был полон Дворец. Лишь подземные толчки иногда нарушали порядок, установленный еще дедом Спардуха.

Однако при всей огромности и хаотичности охранять Дворец было не так уж сложно. Проникнуть внутрь можно лишь через несколько входов, контролируемых воинами Ортрана. А внутри замка мог ориентироваться лишь тот, кто хорошо знал его план. Замок был огромным лабиринтом. Стоя на открытом балконе, человек мог видеть десятью локтями ниже другой балкон или террасу. Но попасть туда не смог бы, блуждай он по замку хоть целый год. Дважды Ортрану приходилось вызволять заблудившихся слуг. Наказание было не слишком суровым, но достаточным, чтобы отбить охоту к праздному шатанию по Дворцу.

Ортран миновал подъемник, который обслуживал покои Нассини. Слуга, приставленный к барабану, задумчиво ковырял в ухе. Завидев Ортрана, он поспешно вскочил. Подъемников в замке было несколько, но пользовались лишь этим. Стражей наверху можно было не проверять: у апартаментов Нассини никто не решился бы играть в кости или спать. Как-то, год тому назад, один из новых стражей по глупости (что-то ему послышалось) заглянул в покои и был замечен Владычицей. Мугган собственноручно содрал с него кожу и набил чучело, два месяца простоявшее в казармах. Урок был нагляден и хорошо запомнился.

Воины Внутренней Стражи, а также слуги, что принадлежали к дворцовой команде, жили в одноэтажном флигеле за левым крылом замка. Ортрану были отведены покои внутри. А казармы Внешней Стражи, рабов и остальных слуг Владения располагались рядом с Веселой Рощей, той, где проходили ночные пиршества. Все остальное: рощи, лесистые холмы за озером, молодой парк, разбитый на месте Сада Развлечений,– были запретны. Исключение составляла южная часть Владения, где располагались пастбища и небольшие сельскохозяйственные плантации.

Ортран вспомнил, как его воины уничтожали любимое детище Спардуха – Сады Развлечений. Растения-убийцы, растения-людоеды, одурманивающие, разрывающие на куски, пожирающие живьем,– их привозили со всего мира, но в основном с Юга, из Гибельного Леса. Растительные монстры сражались за жизнь, как сражаются животные. Но не устояли перед огнем.

Ортран вышел на обзорную площадку, что была обращена на юго- восток. Отсюда хорошо видна была Фуа до самой излучины, там, где река резко сужалась и уходила вверх. Если подниматься по ней выше, можно достичь резиденции Великого Ангана, но на больших судах выше не пройти. Слишком быстрое течение, слишком порожистое русло. Зато в рядом с рекой шла очень хорошая дорога. Говорят, ее проложили еще до Эпохи Перемен[18]. Ортрану это казалось сомнительным, но дорога была отличная.

По другую сторону Фуа располагалось Владение соххогоя Гаккакха. Нассини его презирала. А вот сынок ее частенько заглядывал к соседу. Гаккакх принадлежал к младшим отпрыскам, но по характеру и склонностям был точь-в-точь ее покойный муж. Жил весело. По-соххогойски весело.

Мугган, который дома не смел преступать материнские запреты, у соседа отводил душу. Сихоновы парни не спускали глаз с обитателей другого берега. И Ортран, и Сихон знали: зазевайся – и братец Спардуха тотчас пролезет в замок. Гаккакх, а пожалуй, и Мугган с удовольствием ему помогут.

Мысли воина обратились к недавнему разговору с красноглазым. И к светлорожденному Эрду. Если Нассини займется гостем прежде, чем Ортран успеет выдворить Асенара из Владения, то потом изгнать светлорожденного можно будет только силой. Ортран представил, что его самого кто-то пытается увезти от Нассини… Он будет драться, как демон! И вернется обратно даже под угрозой неминуемой смерти. Потому что жизнь без Нассини – хуже, чем любая смерть.

Слева от Ортрана на невысоком постаменте стоял деревянный уродец – бессмысленная скульптура: лысая помятая голова с зубастым раскрытым ртом, венчающая тоненькое, изломанное тельце.

Эта идиотская улыбка вдруг привела воина в такую ярость, что он, не раздумывая, обрушил на уродца кулак в железной перчатке. Уродец обратился в кучку обломков, а слуга с недоумением взглянул на Ортрана. Его хозяин редко терял самообладание.

Маленький ловкий вагар вприпрыжку бежал впереди. Его набедренная повязка была темно-коричневой и цветом почти не отличалась от кожи. На голове – полосатая косынка. Он выглядел в точности как мальчишка. Санти едва поспевал за ним, но сесть в седло не решался: вдруг вагар сочтет это невежливым?

Обиженная пренебрежением парда трусила следом. Детеныш то и дело забегал сбоку и тыкался мордой то в бок Санти, то в живот матери. Каменные плиты нагрелись так, что жар ощущался даже сквозь кожу сандалий. Санти по детской привычке старался наступать только на центр каждой плиты. Он вспомнил фарангские площади: там каждый каменный шестиугольник был обрамлен синей полоской пробивающейся травы. Здесь же полированные белые квардаты были так плотно пригнаны