таким же, как и прежде. Никаких следов того, что это место создано не природой, а магией. А ведь, насколько Санти понял, Нил намекал именно на это. Санти не хотелось идти дальше. Он буквально чувствовал, как сам воздух толкает его назад. Если бы не ремень в руке, он, пожалуй, остановился бы. И скорее всего, двинулся бы обратно. Он и остановился. Ремень в его руке дернулся, а потом он услышал шаги возвращающегося к нему Нила.

– Сейчас,– пробормотал великан.– Сейчас!

Санти услышал, как он положил тюк, развязал его.

Вдруг во мраке пещеры вспыхнул свет: Нил зажег светильник.

– Возьми! – сказал он, вручая его Санти.– С ним тебе будет веселее!

И они двинулись дальше. Глядя на потрескавшиеся неровные стены, Санти еще раз убедился, что пещера – естественного происхождения. И все же в ней было что-то необычное.

Нил словно бы угадал его мысли.

– Какой странный звук! – проговорил он.– Идешь по твердому камню, а звук такой, будто по чему-то мягкому. Вроде травы.

Санти ощущал то же самое.

– Что будем делать? – спросил он.

– Да ничего! Идти вперед!

Санти взглянул на светильник. Масла оставалось еще на полчаса.

– Нил,– спросил он,– у нас есть еще масло?

– Сколько угодно! Не беспокойся! – и вдруг остановился.

– Что случилось? – почему-то шепотом спросил юноша.

Великан ничего не сказал. А потом вдруг хлопнул в ладоши. И еще раз.

– Что ты делаешь? – удивился Санти.

– Здесь нет эха! – сказал Нил.

Точно! Эха не было.

– Сдается, мы на верном пути! – удовлетворенно изрек гигант и двинулся дальше.

Санти старался от него не отставать. Он почувствовал покалывание. Множество маленьких иголочек притрагивались к его спине, затылку, ногам. Он не стал говорить об этом своему спутнику, но попытался «увидеть» пещеру внутренним зрением. То же, что и в башне сирхара: его внутреннее «око» ослепло. Санти встревожился всерьез. Особенно когда ощутил еще кое-что: он «потерял» Этайю. Все время пути, до самого входа в пещеру, он чувствовал: фьёль рядом. Сейчас ее не было. Она «ушла», и он, возбужденный падением вулканических бомб, не заметил вовремя ее «отсутствия».

Какое-то время он машинально двигался за Нилом, но, наконец осознав важность собственных наблюдений, решил, что должен поделиться ими со своим спутником.

– Нил! – Он догнал великана.– Стой!

Сын вагара остановился как вкопанный.

– Что? – негромко спросил он, и юноша лишь сейчас заметил, насколько Нил напряжен.

Как мог внятно, Санти рассказал ему о собственных ощущениях.

Нил внимательно слушал его, а потом спросил:

– Что ты предлагаешь?

– Не знаю…– растерянно отвечал Санти.

– Тогда идем! – резко произнес Нил, повернулся и зашагал по странному полу тоннеля.

Санти ничего не оставалось, как последовать за ним. Свет масляной лампы по-прежнему озарял стены. Значит, шли они не так уж долго. Отчего же Санти кажется, что прошло так много времени?

Но он продолжал идти, потому что остановиться – значит оставить Нила одного.

– Ти-ихо! – прошипел великан, резко останавливаясь.

Санти на миг застыл с поднятой ногой, потом осторожно поставил ее. Он тоже услышал звук. Пение. Негромкое пение. Слов не разобрать, но голос похож на женский.

– Стой здесь! – приказал Нил.

Он отпустил ремень, сбросил со спины тюк. Вернее, аккуратно положил его. Санти видел, как великан начал было вытаскивать меч, но потом все же оставил его в ножнах. Медленно, очень медленно и осторожно Нил двинулся вперед. Тоннель изгибался вправо и вниз, и через двадцать шагов Санти перестал видеть спину великана, а Нил уловил брезживший впереди свет. Сын вагара сделал еще несколько шагов, и вдруг «пол» ушел у него из-под ног, и он упал вниз, на спружинившие ноги, так и не поняв, что произошло.

Нил оказался в огромной пещере, громадном каменном зале, украшенном белыми сходящимися колоннами сталактитов и сталагмитов, похожих на пальцы гигантских рук, вмурованных в камень. Зал был потрясающе огромен. Рука человека никогда не касалась его стен, но непонятно откуда идущий тусклый серый свет озарял его бугристые своды.

И Нил увидел того, кто пел. И тот, кто пел, увидел Нила. И они узнали друг друга. И Нил невольно попятился, а тот, кто пел (если это он пел), прыгнул вперед.

– А-а! – обрадованно пискнуло Дитя.– Ты! Ты! Ты! Поиграем? Да? – В пухлой «ручке» моментально возник огненный шар.

– Нет! Не спеши! – закричал великан. Впрочем, рядом с этим «ребенком» он вовсе не казался великаном.

– Почему? – «малыш» надул губки. Каждая – в локоть толщиной.

Нил силился что-то вспомнить, но не мог.

– Это твой дом, сынок? – спросил он первое, что пришло в голову.

– Не-е-е… Не мой! Поиграем, а?

Демон подпрыгнул на одной ноге и приблизился к Нилу сразу на десяток локтей. Сын Биорка заметил, что босая «ножка» твердо стоит на полу, а не висит над ним, как тогда, в подземелье Ди Гона.

– Не твой? – удивился Нил.– А где же твой дом, сынок?

«Личико» демона перекосилось.

– Ты плохой! Плохой! – закричал он.– Уходи вон!

Сноп огня едва не испепелил Нила. Тот едва успел отпрыгнуть в сторону.

– Сынок! Постой! – закричал он.– Игрушки! Игрушки у тебя есть?

– А? – «Малыш» остановился, поглядел на сына вагара, склонив голову к плечу.– Игрушки есть.

– А покажи! – попросил Нил, не зная еще, нашел он верный тон или короткую дорогу в Нижний мир.

– Сынок! Сынок! Дон! Дон! Дон! – «Малыш», напевая, поскакал на одной ноге к центру пещеры.– Дон! Дон! Дон! Я хороший! – сообщил он, поворачиваясь к Нилу.

– Хороший, сынок! Хороший!