– Что?!

– Тебя никто ни в чем не станет обвинять. Все прекрасно понимают, что тебе невыгодна его смерть.

– Да. Это так. – Она провела ладонью по лбу, откидывая волосы. – Обвинять станут тебя. Ты был нашим гидом.

– Думаешь, стоило позволить ему застрелить меня?

– Не говори ерунду, – отозвалась она с досадой. – Конечно нет. Без тебя мы с ним никогда никуда бы не дошли. В итоге, я уверена, погибли бы все. И зачем нас понесло в Ронгбук?! Джейк сам виноват! Это ему хотелось невероятных впечатлений! Ты сделал все, что мог, для нашей безопасности, но… – Она покачала головой, как будто внезапно устав от ярких негативных эмоций и больше не находя нужных слов.

– Я не должен был соглашаться вести вас. – Я поднял свой рюкзак, накидывая на плечи его широкие лямки. – С самого начала.

– Знаешь, ты преподавал в университете годами, но никто из студентов не бегал за тобой с пистолетом, угрожая убить. – Тисса надела очки, пряча взгляд за черными стеклами. – Так что, если ты хочешь сказать о пагубном влиянии своей души на людей, я отвечу – ты не виноват в том, что они оба оказались трусливыми, жадными уродами. Дик трясся за свою шкуру, а Джейк вообразил, что лишится капиталов, и тоже испугался. Поэтому они мертвы. – Она усмехнулась, накинула петли трекинговых палок на запястья. – Как я вижу, в горах очень четко становится видно, кто есть кто на самом деле. В нашем мире можно вечно скрываться за маской успешного дельца или мужественного спортсмена. А здесь… – Тисса подняла голову, чтобы взглянуть на склон горы, и понизила голос: – Здесь не спрячешься.

– Да, – ответил я так же тихо, – здесь не спрячешься…

Мы одновременно посмотрели в сторону пропасти, на дне которой лежал Джейк, затем отвернулись и пошли вперед – так, словно ничего не случилось. Как будто не было новой смерти, а за спиной не осталось еще одного мертвого тела.

Тропа вынырнула на освещенную солнцем площадку на склоне холма, от которой тянулись тонкие ниточки путей. Низкие кусты на склонах, покрытые красными листьями, плотно прикрывали собой бурую землю.

Но я почти не замечал ничего вокруг, напряженно размышляя о том, как защитить нас обоих. Впервые за долгое время я остался без оружия. Нож, который я уже давно стал воспринимать практически частью себя, лежал на дне пропасти. И спуститься за ним невозможно. Но он хотя бы успел вдоволь напиться живой крови. Если это можно было считать утешением для оружия.

– Рай, – прервала мои мысли Тисса, идущая впереди. – То, что ты сказал Джейку, – правда? Такие, как он, как я, те, у кого нет души, умирают и превращаются в ничто? В горстку пепла после кремации?

– Я сказал это Джейку для того, чтобы заставить его опустить пистолет.

– Но это правда?

Мне бы хотелось вновь успокоить ее. Обещать прекрасную, счастливую жизнь после смерти, волшебный мир, который ждет ее. Но я ответил только:

– Никто не может ответить с полной уверенностью.

– Даже ты?

Я невольно улыбнулся, услышав недоверие в ее голосе. Тисса считала, что такой, как я, должен великолепно разбираться во всех вопросах, касающихся потусторонних материй.

– Даже я.

Она промолчала, принимая к сведению мои слова, а я вернулся к прерванным мыслям. Гораздо более приземленным, чем у Тиссы.

Похоже, гурх был удивительно прозорлив, подарив мне ганлин. Это единственное, что может заменить кухри. Ничего не остается делать, кроме как воспользоваться им, иначе мы можем не пережить эту ночь. Или следующую. Я не хотел прикасаться к флейте из человеческой кости и вынужден сделать это – чем раньше, тем лучше. Совсем недавно я спрашивал себя, какое новое испытание готовят мне горы, и вот ответ пришел.

«Но это хотя бы не еще одни небесные похороны», – подумалось мне, и эта мысль позволила слегка смириться с грядущей необходимостью.

Сенсо Тенг

Это был старый, давно заброшенный лодж. Он стоял, привалившись спиной к отвесной скале, словно путник, выбившийся из сил, и угрюмо смотрел на дорогу перед собой, по которой ему больше никогда не сделать ни одного шага. Часть крыши провалилась от снега, зимой его выпадало здесь очень много. На оставшейся – пророс густой ковер лишайника, жесткие пучки травы и даже несколько кустов. Сквозь дыры на месте выбитых окон внутрь влетал и вылетал ветер. Когда-то тут было селение под названием Сенсо Тенг. Теперь от него остался только один дом.

– На ночь остановимся здесь, – сказал я Тиссе.

Она слишком устала, чтобы спорить, хотя этот дом явно не понравился ей. Я первым вошел через провал двери. На пол с улицы нанесло песка, пыли и мелких камешков. На слое грязи виднелись следы мелких зверьков, заскакивающих сюда в поисках поживы. В углу прилепилось брошенное осиное гнездо, похожее на огромный кое-как смятый комок серой бумаги. Ощутимо пахло гнилью.

Не подходя к темным сырым комнатам на первом этаже, я направился к лестнице. Тисса осторожно шла следом. Ступени угрожающе скрипели при каждом шаге, перила посередине зияли проломом – создавалось впечатление, будто кто-то свалился отсюда, сломав балясины. Я глянул вниз и увидел несколько глубоких трещин в полу, как раз под дырой.

Номера на втором этаже выглядели менее затхлыми, словно ветер, влетающий в их окна, разгонял запустение, принося с собой запах снега и камня.

Я проверял дверь каждой комнаты. Но замки на них были сломаны или сняты.

– Что ты ищешь? – спросила Тисса, в очередной раз останавливаясь рядом со мной.

– Надежный засов.

Ей хотелось как можно быстрее сбросить тяжелый рюкзак и сесть, а лучше лечь, вытянув гудящие ноги, но она терпеливо ждала, когда я найду то, что нужно.

Я открыл следующую дверь, последнюю в коридоре. Она казалась довольно надежной, и задвижка на ней сохранилась. Две металлические скобы покрылись слоем ржавчины, но коррозии пока не удалось сожрать их. Железный брусок между ними оказался крепким и широким. Такой не выбьешь даже с нескольких ударов. То, что нужно.

Комната была вполне пригодной. В единственном оконном проеме поблескивал кусок стекла, остальное в виде мелких осколков лежало на досках топчана, придвинутого к окну. На втором топчане – у стены напротив – лежала грязная тряпка, в которой можно было с трудом узнать спальный мешок. А из него выглядывало серое сморщенное лицо с провалившимися глазницами и носом.

Войдя в комнату следом за мной, Тисса сначала вздрогнула от неожиданности, затем произнесла устало:

– Снова покойник.

Я подошел ближе. Рядом с кроватью валялся ветхий рюкзак. На покосившемся столике – пустая миска, погнутая ложка, растекшаяся лужица воска.

Несмотря на выбитое окно, здесь висел стойкий запах плесени и старой смерти.

– Я не буду спать в одной комнате с трупом, – сказала Тисса, брезгливо переступая по грязному полу и оглядываясь в поисках места, куда можно положить вещи. Затем смахнула осколки стекла на пол и тяжело опустила на топчан свою ношу.

– Я тоже. – Я завернул останки в спальник и поднял с кровати. Тело оказалось легким, словно вязанка сухого хвороста.

Я вынес его из комнаты и положил на пол в соседней. Вернулся за рюкзаком.

– Думаешь, он может прийти ночью за своими вещами? – В голосе Тиссы не было ни насмешки, ни иронии.

– Не бойся, не придет. – Я захватил миску и ложку, отнес все имущество мертвеца, положил рядом с ним и вышел.