встретились на тропе при подъеме к монастырю. В этот раз на нем был не современный спортивный костюм, а свободные полотняные штаны, подпоясанные широким ремнем, сапоги на толстой подошве и серая кожаная куртка. За плечами висел небольшой дорожный мешок, на поясе – кухри в ножнах, в отличие от моего сирупати, более длинный и массивный, с широким лезвием и так называемым «брюхом» – нижней лопастью клинка. Это был бходжпур – разновидность ножа, которым предпочитали воевать гурхи. И только они умели управляться с этим оружием.

– А я уже шел за твоими костями, – радостно заявил мне погонщик на своем смешанном малопонятном наречии и принялся, улыбаясь, отвешивать поклоны всем присутствующим по очереди. Дик удостоился его внимания целых два раза.

Гурх без улыбки поклонился нам и стал внимательно разглядывать измученную Киру. Его глаза были ясными, яркими, молодыми, но уже окруженными глубокими лучиками морщин, видимо, он никогда не носил солнцезащитные очки.

– Мы не успели до темноты, – сказал я, продолжая поддерживать девушку под руку. – Остановились в пещерах. А потом появились одержимые.

– Одержимые? – Тшеринг уставился на меня так, словно впервые услышал о таких существах. – Где ты их нашел?

– Не я их, они – меня.

– Говорил я, что ты пропадешь с этими белыми, – заворчал кайлатец. – Идут еле-еле. На эбо надо в гору тащить…

– Сколько их было? – спросил меня гурх на своем чистейшем горкхали.

Его молодое смуглое лицо с правильными чертами стало строгим, замкнутым, почти суровым. А ноздри прямого носа хищно раздувались, словно он уже издали чуял добычу.

– Двое.

– Она была с ними? – Он указал взглядом на Киру.

– Они напали на ее друзей и гида. Все мертвы, кроме нее.

– Мы наконец пойдем? – начал терять терпение Джейк. – Или так и будем стоять, дожидаясь, пока вы побеседуете? Я, между прочим, всю ночь не спал.

– Я тоже. – Дик переступил с ноги на ногу, его трекинговые палки проскребли наконечниками по камням. – Эти местные могут трепаться весь день, ничего не делая.

– Что с одержимыми? – быстро спросил гурх, не глядя на недовольных путешественников.

– Одного я убил. Другого ранил. Он уполз куда-то в горы.

– Ты должен его добить. Знаешь правила?

– Сначала мне нужно довести друзей до поселка.

– Сами бы дошли, – буркнул Тшеринг, лучезарно улыбаясь Дику, который, скривившись, отвернулся.

– Так мы идем? – все более раздраженным тоном осведомился Джейк.

– Где убит первый? – невозмутимо спросил гурх.

– У пещер.

– Я пойду туда. А ты догоняй. – Он вежливо, но равнодушно поклонился трекерам и направился в ту сторону, откуда мы пришли.

Тропа полого спускалась вниз. В какой-то миг мы потеряли из виду домики Ферче, закрытые склоном соседнего холма, а потом они появились вновь. Голые серо-малиновые скалы прижимались к нему с одной стороны. С другой глухо бормотала Лобче Кхола – еще одна горная река – живое продолжение мощного ледника Хумбу, который полз с шеститысячника Хумбутсе, стоящего на границе с соседней страной Гунхэго.

Зимой в этом селении не оставалось жителей, они уходили вниз – туда, где не выпадало столько снега. Закрывали лоджи – и возвращались в долину только весной, к открытию нового трекерского сезона.

Мы прошли по довольно широкой улице между двумя рядами домов. Одни были повыше и казались более добротными, другие едва могли выдержать вес собственных крыш. Кое-где за низкими каменными заборами стояли палатки. Неувядающая травка дубо была припорошена вечной кайлатской пылью.

Из лоджей выходили трекеры, чтобы направиться дальше по долине в сторону Лобче. Или пройти через невысокий перевал к селению Денгабоче. Прогуляться по соседним холмам и пофотографировать горы во всем их утреннем великолепии.

Я привел спутников в «Рассвет Кайлата». Это был самый большой лодж в Ферче. Двухэтажный, с комнатой для медитаций, на полу которой хозяйка разбросала вышитые подушки и коврики. С двумя душевыми, где всегда текла горячая вода, просторным обеденным залом с настоящими стеклами от пола до потолка. Помню, пару лет назад здесь было занятное правило – если ты приносил и оставлял в библиотеке гостиницы новую книгу, то мог рассчитывать на бесплатное проживание.

– Приглядывай за ними, – сказал я погонщику. – Посели в комнату, если захотят прогуляться – иди с ними.

Он выслушал меня, сосредоточенно щуря черные глаза, и кивнул:

– Сделаю. А ты куда? Обратно?

– Да.

Он неодобрительно покачал головой, но ничего не сказал.

– Тшеринг покажет ваш номер, – обратился я к спутникам. – Располагайтесь, отдыхайте. Позавтракайте, здесь неплохая кухня.

Джейк побормотал, что указания ему не нужны, он сам разберется, когда ему есть, а когда спать, и тяжело пошагал за погонщиком. Уставшие Тисса и Дик последовали за ним, почти не глядя по сторонам.

Я провел Киру в обеденный зал. Когда мы вошли в большое теплое помещение с высокими потолками и десятком столов, ровный гул голосов, наполняющих его, слегка стих. На нас уставились не меньше двух десятков любопытных глаз. Впрочем, почти все путешественники тут же опять занялись своими делами – завтракали, болтали, читали, просматривали снимки на своих фотокамерах. И на нас теперь поглядывали лишь украдкой.

На скамье, накрытой пестрым ковриком, лежал, вытянувшись во весь рост, молодой мужчина, одетый не лучше местных кайлатцев. Нижнюю часть его лица скрывала густая светлая борода, верхнюю – вязаная шапка, надвинутая на глаза.

– Освальд, – позвал я его, подходя ближе.

Тот приподнял шапку и уставился на меня, в его сонных глазах блеснуло узнавание.

– О, Райн Альгрен! Приветствую! – произнес он низким басом, звучащим словно из бочки. – Ты снова здесь?

Он работал уже полгода в местной больнице, изучая влияние высоты на человеческий организм и местные гомеопатические методы лечения горной болезни. Мы с ним познакомились в прошлом сезоне. Освальд пытался уговорить меня пройти полное обследование, чтобы узнать, какие изменения произошли в моем теле от такого длительного воздействия высоты. Мысль о научной работе, которую можно было написать на основе этого материала, долго не давала ему покоя. Но потом он понял, что уговаривать меня бесполезно, я не собираюсь играть роль подопытного кролика, и сделал вид, что забыл о своих настойчивых просьбах.

Проснувшись окончательно, Освальд сел, широко улыбаясь.

– Что привело тебя сюда вновь?

– Это Кира, – сказал я, – позаботься о ней, пожалуйста.

– Конечно. Без проблем. – Он с профессиональным интересом уставился на девушку, без сил опустившуюся на скамью. Взял ее за плечи, вновь ставя на ноги, и произнес с равнодушной любезностью: – Пойдем, дорогая. Дядюшка Освальд присмотрит за тобой.

Приобнял и повел за собой. Уходя, Кира оглянулась на меня с недоверием и растерянностью. Как будто не понимала чего-то. Но у нее не было сил спрашивать.

Их проводили любопытными взглядами. Я покинул обеденный зал и пошел на улицу.

У выхода из лоджа стояла Тисса, делавшая вид, что любуется заснеженными вершинами гор. Как только она увидела меня, на ее лице появилось выражение мрачной решимости.