ест немного, спит еще меньше. Все остальное время лежит с закрытыми глазами и лес слушает. Притворяется, что спит. Хе! Это он баб обмануть может, но не ее, прожившую долгую жизнь ведунью. А Силы-то в нем сколько!»

— Ты мне лучше вот что скажи, — сказал он. — Там у вас, на хуторе, я Дарину в землянке нашел. Вы что, в землянках живете?

Нарима весело улыбнулась, слова воина рассмешили ее.

— Да что мы, звери какие — в подполе жить? Мы в избах жили, а в подполе припасы лежали. Токмо мы уже там ничего не складывали целую зиму, хотели уходить из селища поближе к городищам большим.

— Поэтому и частокол не чинили, не укрепляли?

— Да уж, — пригорюнилась ведунья.

Заметив, как расстроилась Нарима, Саша поспешил перевести разговор на другую тему:

— Думаешь, Хирмальм уже в осаде?

— Понятное дело, следы-то не только ты читать умеешь. Вон сколько тарков по лесу шастает.

— А было ли такое раньше?

— Куда там. У них в самые большие стаи дюжины не набиралось, а тут вон орда целая…

— А куда ж конунг смотрел? Где дозоры?

— То мне неведомо. На то он и конунг, что поступает, как сам хочет.

— М-да… Знаешь, Нарима, это может тебе показаться странным или непонятным, но только это не совсем набег.

Нарима испытующе посмотрела на юношу:

— А что же это тогда?

— Это миграция, — ошарашил ее Ксандр.

— Ми… что?

— Миграция. Как тебе объяснить… Есть такое слово в Моем языке… Это когда большое количество животных одного или двух видов передвигается с одной территории на другую. Некоторые остаются жить там, а некоторые продолжают передвижение. Так как дальше море, то тарки больше уже никуда не пойдут. Некоторые, конечно, вернутся назад, но большинство останутся.

— Это с чего же ты взял?

— А с того, что там, на востоке, я вчера увидел, как небольшая стая обустраивается, причем надолго. Ты самок тарков видела когда-нибудь? Баб ихних то есть?

— Нет, — отрицательно покачала головой Нарима.

— А я вот вчера видел, и детенышей тоже. В набег со всей семьей не ходят. Они сюда жить пришли. Понимаешь? Теперь это их земля получается, и они за нее всем будут глотки рвать. Их много, очень много… И они постепенно вытесняют лоримов со своих земель. Ты думаешь, вы единственные, кто хутор оставлять решили? Я думаю, что нет. Вот так вот. Ладно, иди отдохни. Чую, завтра день тяжелый будет.

Нарима, ошеломленная словами воина, покорно поднялась со своего места и побрела прочь. «Телом отрок, а говорит, будто мудрец древний. О-хо-хо… Что же будет-то?» Еще совсем недавно здесь рядом были поселения лоримов. Шла торговля, люди ездили на ярмарки в большие города, обрабатывали поля, ходили на охоту. А что теперь? Теперь это земля тарков… Их вон сколько — полчища, а в дружине Хирмальма и тысячи не наберется, так ее Каримушка покойный рассказывал. Ох, что будет, что будет…

Уже умостившись на своем месте у костра, она долго не могла заснуть. Ее мучили мысли о своей будущей жизни. Что ждет ее впереди? Одна. Совсем одна она осталась на этом свете. Сын еще три зимы назад не вернулся с охоты на границе Ледяного леса. Каримушка родненький погиб. Нет больше селища родного.

Полон ее многому научил. Была б ее воля, так и вовсе бы от такой науки отказалась. Только видать на то воля Творца была. Хотя… Не одна она теперь. Лора с дитятком, да и девочки из селища сироты. Кому за ними теперь доглядеть? Вот тебе и цель в будущем — жизнь их оберегать.

В полоне этом проклятом увидела она себя очень одинокой. Вроде женщины рядом были в таком же горе, как и она сама, да только чувство такое, будто сама по себе шла. Вспомнилось ей тогда, как ее бабка умирала. Лежала себе в избе и отходила потихоньку за Берег. Рядом, почитай, вся семья была: и дети, и внуки, да и правнуками Творец наградил, а она все твердила, не переставая, в бреду предсмертном, что одна она осталась, совсем одна. Нариме тогда еще по молодости обидно стало — ведь почти вся семья рядом, а она говорит, что одна. Ночью ушла бабка за Берег, но слова ее обидные так и осели в сердце девичьем. Да вот, поди ж ты, в полоне и вспомнились. Права была бабка, ой как права. Потому как перед смертью человек один остается, действительно один, и что его там за Берегом ждет — одному Творцу ведомо. Когда приходит время умирать, каждый сам за себя в ответе. Никто не властен в полной мере над уходящей жизнью, только Творец. И когда приходит понимание этого, человек будто смиряется с неизбежным. Вот и Нарима, ведомая тарками за грубый ошейник, совсем уже вроде смирилась, да вмешался воин этот странный. Нарима искоса бросила взгляд на Ксандра, сидящего у костра. Мальчишка совсем еще, ему ж, поди, еще меньше зим, чем сыну ее было. Мальчишка не мальчишка, а вон как поступил. С дитем, почитай, на руках не побоялся на бой выйти против тварей. Другой бы десять раз подумал прежде, а этот еще и по следу шел, и теперь ведет сам, на что ни один муж из ее селища не решился бы… А видишь, заботится как о всех. Сам говорил, что сирота и что в доме для сирот вырос. Чудно это… Где ж это видано, Чтоб дома для сирот были? Их у лоримов сразу по семьям разбирают, если остались без мамки и папки. Странный он, очень странный. Из Ледяного леса, говорит, вышел. На лоримском болтает уже, а как встретились, так и не умел вовсе — правда, понимал все. Силы в нем много, очень много. Только странность воина сего не пугает ее, а, наоборот, притягивает. Веет от него безопасностью и уверенностью, и не одна она заметила, все бабы это чувствуют, Аная так и вовсе втрескалась по уши. Встретился им на пути человек, который никогда не бросит. Странный, но надежный. «Может, вскорости прояснится все», — думала Нарима, засыпая под звук потрескивающего костра.

В Ветхом Завете есть книга, посвященная одному очень богатому и уважаемому человеку. Имя его было Иов. При всем богатстве сей муж, как ни странно, был глубоко верующим человеком. Имея высокое положение в обществе и большое состояние (казалось бы, чего можно еще желать от жизни?), Иов постоянно и неустанно молился Богу, и Он благословлял его.

Этот человек, естественно, не остался без внимания Искусителя. И так и эдак пробовал он на прочность веру Иова, даже выпросил у Бога разрешения использовать против него свою черную власть. В ход пошло все: разорение, убийство любимых детей, страшная болезнь, но ничего не вышло у Дьявола — Иов остался верен Богу. За что и был вознагражден, причем получил значительно больше, чем имел раньше.

Саша несколько раз читал эту библейскую историю, и его всегда поражали слова Иова, потерявшего все, кроме жизни: «Чего боялся я, то и постигло меня».

Человеку свойственно жить в постоянном предчувствии чего-то плохого. Вроде бы все хорошо или почти хорошо, но зачастую какое-то странное и необъяснимое беспокойство сжимает холодными тисками сердце. Так уж устроен человек. Так был устроен Иов, и так же был устроен Саша…

В середине ночи его сменили проснувшиеся Всемила и Дора. Они, ежась и подрагивая после сна, придвинулись поближе к костру. Несмотря на то что их маленький отряд был уже далеко от «мертвого» леса, женщинам, жадно тянувшимся ладонями к языкам пламени, все еще казалось, что они чувствуют его ледяное дыхание.

Подождав еще немного и убедившись, что женщины окончательно проснулись, Ксандр прилег недалеко от костра. Закрыв глаза, он долго думал о переменах в своей жизни, о родителях, об Альдоре и воинах, об интернате и ребятах. Сон постепенно окутывал его сознание. Реальные мысли стали понемногу смешиваться с сонными образами и видениями. За эти недели он научился балансировать на грани сна и