— Послушники глупы. Мы не гневили Одинокого Бога, а эти пришельцы не похожи на обычных цохванов. Ты сейчас пошлешь верных людей во все места, где гибли нуры и атоны. Пусть они узнают все и принесут это знание нам. Скажи, чтобы торопились.
Взмахом руки отпустив настоятеля, Зардрак акх Даутор задумался. Последние сообщения только подтвердили общую картину — по всей Вертине происходили святотатственные вещи. Гибли священные нуры с поводырями-атонами, цохваны беспрепятственно врывались в деревни, забирая у крестьян добро и женщин, повсюду находили одинокие тела погибших охотников и гонцов. Самое удивительное, что этому не было никакого объяснения. Просто в один день везде появились странные создания — то ли люди, то ли цохваны. Зардрак сам видел одно, похожее на бесстыже голоногую женщину в малом платье цвета ядовитого уракама. А еще он хорошо помнил, что произошло после того, как ее попытались преследовать. Да когда же вернется Тукс Длинный Лук?
Глава 4
— Я тебе, паря, точно говорю, осетры тут что откормленные кабаны. А уж икры с каждого полпуда будет, не меньше. На их морды глянуть — просто жуть берет!
— И как ты только это разглядел? — Голос Робина был полон ехидного недоверия.
— Э, да ты никак мне не веришь? — Петрович нешуточно обиделся. — Зря! Я на Волге службу проходил, а там этих осетров, что и академику не сосчитать. Я, ежели хочешь знать, пока службу нес, по этим осетрам что профессор стал. Даже и не сомневайся. А тут я сбоку, у выхода с протоки, рыбачить присобачился, рыба тут на крючок в очередь выстраивается, тока крик идет, дескать, кто тут у нас крайний? Даже с такими непутевыми снастями без улова никак не останешься. А в ту пору меня к протоке потихоньку отнесло, утро тихое было, солнышко подсвечивает, глянул я — мать моя почетная доярка! А там этих осетров, боже ж ты мой, куда там Волге! Тут я и покумекал всей своей черепушкой: больному человеку икра — самое первое дело!
— Тише ты, вроде нас качнуло что-то, будто за дно зацепились!
— Да ты не суетись так, тут мы через яму проплываем, глубина, что у цыганского кармана, я до ее дна ни одной снастью не достал, а протока, вон она, ща в нее войдем. Ой, а чего же енто?
Вода позади лодки вспучилась исполинским горбом, в утреннем тумане блеснул рыбий хвост, габаритами напоминавший газетный киоск, ударил по воде, пустив волну, достойную сильного шторма. Оба рыбака, вымокнув с ног до головы, присели на дно лодки с разинутыми ртами.
— Это что, и есть осетр?
— Моя ты бедная маменька! — дрожащим голосом отозвался егерь.
— Не очень ты на нее похож, — нервно пошутил Робин.
— К берегу греби! Да поспеши!!!
— Почему? Мы же собирались осетра поймать!
— Да греби же! Какой осетр? Посрать мне очень требуется. Ох, быстрее, как бы штанам беды не вышло!!!
— Не шуми ты, я его вижу, тут точно осетр, да здоровый в придачу! — азартно выдохнул Робин, хватаясь за острогу.
— Да забудь ты за него, к берегу правь! Ой, не медли!!!
Застыв на миг у борта лодки, Робин стремительно ударил что-то в толще воды. Острога замерла, встретив препятствие, затем судорожно задергалась, вырываясь из рук, егерь истошно заорал, представив, что за монстра мог загарпунить их совершенно сумасшедший вождь, и, пожалуй, сглазил: после сильного рывка тот с криком улетел за борт. Перепуганный до полной стыдобы, Петрович жадно прислушивался. В густом, как молоко, утреннем тумане слышались сильные всплески, отчаянная ругань вперемешку с азартными воплями. Затем настала тишина.
Егерь уже собрался оплакивать товарища, как услышал его крик:
— Эй! Петрович, двигай сюда!
Тот поспешил взяться за весло. Вскоре из тумана показались очертания крошечного островка. На берегу сидел Робин с видом кота, объевшегося сметаны. Перед ним на мелководье лежала огромная рыбина, из ее туши корабельной мачтой торчало древко остроги. Это был, конечно, не столь внушительный экземпляр, как перепугавший егеря монстр, но тоже немалый.
Завидев лодку, Робин вскочил, картинно взялся за свой гарпун, сурово нахмурил брови и неестественно зычным голосом прожженного морского волка произнес:
— Зовите меня Исмаил!
— Говорите, я вас слушаю.
Перед Робином переминались с ноги на ногу несколько мужчин. Они с ожиданием поглядывали друг на друга, но высказываться не спешили. Всей их решимости хватило только на то, чтобы добиться аудиенции у вождя. Наконец, когда Робин уже начал терять терпение, один из них сложил ладони в аро и начал разговор:
— Большой азат Робин, мы риумы, захочешь ли ты с нами говорить?
— Я не атон, мои люди не их друзья, мы не имеем ничего против вас. Мне даже нравится девушка- риум.
Облегченно вздохнув, крестьянин уже более бодрым голосом продолжил:
— Большой азат Робин, риумов сейчас осталось очень мало. Мы прячемся в лесах, но рано или поздно нас найдут, и тогда мы почти все погибнем. Мы слышали про вашу деревню и думали, может, хоть вы, люди из далеких земель, будете нам рады. Мы готовы служить вам за кров и защиту.
Робин колебался недолго. С одной стороны, атонам не очень понравится, что здесь приветствуют риумов, но с другой — плюсов вырисовывалось гораздо больше. Во-первых, к ним присоединятся семеро крепких мужчин и два десятка женщин и детей. Во-вторых, у них наверняка есть связь с другими местными риумами, и те, узнав, что здесь их не преследуют, тоже могут присоединиться.
— Хорошо, вы можете остаться с нами. Но если нападет враг, вы должны будете сражаться вместе с нами. Густав, проследи за их размещением.
Дождавшись, когда риумы ушли, Мавр усмехнулся:
— Нашего полку прибыло!
— Это очень неплохое пополнение. Тут каждый мужчина мастер на все руки, да и женщины тоже. Ты видел, как они ловко обрабатывают дерево простыми каменными инструментами? Грех прогонять таких хороших умельцев. Правда, боюсь, атонам это придется не по нраву.
— Ешь, кому сказано!
— Робин, но я больше не могу.
— Сата, ты просто обязана! Знала бы ты, сколько мне пришлось пережить приключений ради этой икры.
Сата не сдержалась, улыбнулась:
— Говорят, что Петрович до сих пор заикается, а ты катался на рыбе по всему озеру.
— Слухи несколько преувеличены, — улыбнулся Робин, — но доля правды в них есть.
Девушка отодвинула миску, глянула на него очень серьезно и тихо произнесла:
— Робин, ты можешь говорить.
— Что ты хочешь услышать? — не понял тот.
— Не знаю. Ты приходишь сюда каждый вечер, а иногда и днем. Говоришь со мной ни о чем, приносишь разные вкусные вещи, мы с Анитой их никогда не сможем съесть. Я вижу, ты все время хочешь что-то сказать другое, но не говоришь. Робин, мне любопытно.
— Сата, я люблю тебя.
Глаза девушки распахнулись в стыдливом удивлении, она зарделась и, запинаясь, возразила:
— Это не так. Мы же просто сидим на лавке. Ты никак не любишь меня.
