Мысленно я уже настроилась на различные каверзные ловушки, непременно должные поджидать нас в заброшенном эльфийском подземелье, и поэтому была безмерно удивлена, когда, в противовес своим мрачным предчувствиям, очутилась в высоком сводчатом туннеле, более чистом и опрятном, чем некоторые загаженные всевозможными отбросами улицы Блентайра. Пес, ведомый своим собачьим чутьем, уверенно бежал в авангарде, весело помахивая пушистым хвостом. От его недавней слабости не осталось и следа. Я недоуменно пожала плечами и заторопилась следом за своим новоприобретенным другом, решив всецело положиться на его инстинкт.

Через несколько мгновений мы подошли к имеющей форму развилки площадке, от которой отходили сразу три коридора. Над каждым проходом висела небольшая табличка с начертанными по-эльфийски указаниями. Я уже смирилась с тем необъяснимым фактом, что почему-то вдруг начала разбираться в языке, прежде абсолютно мне незнакомом, а посему не заморачивалась на лишних самокопаниях. Я вслух прочитала короткие и идеально красноречивые инструкции.

«Выход к Алларике» — гласила табличка над крайним правым коридором. «Серая долина» — над левым, «Переулок Кинжалов» — над средним.

Я растерянно потеребила отделку капюшона, по-прежнему покрывающего мою голову.

— Вот Тьма! — сердито хмыкнула я, поочередно переводя исполненный сомнения взгляд с одного прохода на другой. — Откуда же я знаю, куда нужно идти дальше?

Соблазн выбрать правый коридор и покинуть город был очень велик, тем более что я никогда не слышала этого странного названия — Серая долина, а неприятное словосочетание «переулок Кинжалов» внушало вполне понятные опасения. Мне приказали искать первое испытание, а отнюдь не неприятности на свои ягодицы, любопытный нос и прочие жизненно важные органы.

— Ты случайно не в курсе, какой путь нам следует выбрать? — Я перевела взгляд на пса, постаравшись придать глазам жалобно-вопрошающее выражение, впрочем мало уповая на то, что собака хоть сколько-нибудь разбирается в столь актуальных для меня вопросах.

К моему бесконечному удивлению, собаченция басовито гавкнула и без колебания потрусила в сторону среднего прохода. А я так и продолжала стоять на месте, не испытывая ни малейшего желания снова углубляться в замысловатые, чуждые для меня переплетения городских улиц. Тогда пес опять ухватил меня за рукав и настойчиво потянул за собой.

— Э-э-э, мы так не договаривались, — возмутилась я, упираясь и отбрыкиваясь. Каблуки моих сапог глубоко пропахали песок, устилающий пол туннеля, а рукав камзола угрожающе затрещал. — Возможно, в благодарность за спасение жизни ты вознамерился довести меня до своей самой излюбленной помойки, но я, знаешь ли, все-таки предпочитаю отправиться за пределы городских стен.

Не разжимая плотно стиснутых клыков, пес протестующе зарычал, красноречиво демонстрируя свое неодобрительное отношение к моим планам на будущее. Я задумчиво прикусила изнутри левую щеку, понимая, что изрядно проигрываю своему спутнику как в силе аргументов, так и в способе их применения. Почему он не хочет покидать город? Неужели знает о том, что мне приказано искать первое испытание именно в черте Блентайра? Но откуда и как?..

— Ну ладно, — нехотя согласилась я. — Придется мне стать смелой, раз уж взападло быть трусливой!

Тут пес согласно мотнул головой, чуть не повалив меня на пол. Я осторожно погладила его ухо, выказывая добровольность своих последующих действий, после чего пес сразу же отпустил мой многострадальный рукав и размеренно затрусил рядом. «Уж слишком он умный, почти как человек! — мельком подумала я, положив ладонь на холку пса и меланхолично шагая рядом. — Складывается впечатление, будто эта собака нарочно ведет меня в нужную ей сторону…» Впрочем, сия здравая мысль тут же испарилась из моей головы, потому как впереди я неожиданно увидела нечто уж совсем невероятное…

Странно, но, спустившись в пресловутый подземный ход, мы вовсе не угодили в какую-то непроницаемую темноту, а попали во вполне прилично освещенное место, залитое приглушенным сиянием, испускаемым крупными голубоватыми кристаллами, неравномерно вкрапленными в стены туннеля. И вот сейчас, прищурив глаза и стараясь приспособиться к скудному освещению, я потрясенно рассматривала густую толстую паутину, затянувшую каменный коридор. Каждая нить этого чудовищного кружева превосходила по толщине мой палец, и нетрудно было предположить, какими гигантскими размерами должен обладать паук, сумевший сплести столь колоссальную паутину. Я затравленно ойкнула и сделала шаг назад.

— Я же тебе говорила, — сдавленно прошипела я, предпочитая не создавать излишнего шума, — нужно было идти по правому проходу…

Пес виновато заскулил, поджимая хвост. Я беззвучно развернулась на каблуках, собираясь вернуться обратно к развилке, но обнаружила, что проход исчез, а за моей спиной располагается абсолютно гладкая, монолитная каменная стена.

«Тьма забери этот Купол вместе с его секретами! — охваченная паникой, импульсивно пожелала я, недоверчиво ощупывая камень и убеждаясь в его стопроцентной реальности. — Здесь двери и проходы закрываются сами собой, без предупреждений и извинений…» — Я не успела закончить свои запоздалые мысленные разглагольствования, потому что пес вдруг вздрогнул всем телом, истерично взвыл и прижался к моему боку. Покачнувшись от его толчка, я случайно подняла глаза к потолку и тут же заголосила в унисон собаке, ибо обнаружила над своей головой огромного паука, лапами прицепившегося к шероховатому своду туннеля и разглядывающего меня с явным гастрономическим интересом. Не теряя времени на размышления, я вихрем дунула вперед по коридору, устремляясь точнехонько в поджидающую меня паутину…

Я все же оказалась права — каждый подземный ход непременно таит в себе нечто опасное! Я на бегу корила себя за доверчивость, клянясь: если выживу сегодня, то уже никогда, ни за что и ни с кем не полезу ни в какие подвалы, Тьма их забери! Пес не отставал ни на шаг, почти наступая мне на пятки и жарко дыша в спину. Перед самой паутиной я чуть притормозила, успев прочитать четверостишие, написанное на стене, прямо над переплетением липких белых нитей:

«Всеблагой бог Шарро, помоги!» — взмолилась я, понимая, что могу выбрать только одну нить паутины и порвать ее, пробивая себе выход на свободу. И если мой выбор окажется правильным — то я останусь жива, а если нет — стану пищей для паука, чьи огромные жвала уже щелкают у меня за плечом… Положившись на волю провидения, я зажмурила глаза и, вытянув перед собой руки, с последним отчаянным усилием рванулась в центр паутины, чувствуя омерзительное прикосновение липких тенет, обволакивающих все мое тело. Видимо, эта паутина висела тут далеко не первый год, потому что ее белесое полотнище несло на себе кучу всякого мусора: чьи-то начисто обглоданные кости, ржавый кинжал, обрывки золотисто-алой ткани, пух, перья и Тьма знает что еще.

Очевидно, я стала отнюдь не первым и уж точно не последним живым существом, пытающимся прорваться через этот занавес смерти. Судя по виду паутины, мне все же повезло значительно больше, чем многим из тех, кто проходил через нее до меня. Нить, случайно попавшая под руку, растянулась и лопнула с разочарованным треском, оставив в моей ладони коричневый пергаментный обрывок, до сего момента висевший в паутине. Я рыбкой проскользнула в образовавшееся отверстие и быстрее ветра помчалась дальше, провожаемая злобным бурчанием неповоротливого, оставшегося без пищи паука. Пес преданно последовал за мной, успев приподнять заднюю лапу и наградить поруганную ловушку презрительной