(подумаешь, царапанье в горле да приступы сенной лихорадки!), кабы не сны, постепенно лишившие Госпожу Ведьм покоя и весеннего настроения.

Среди этих снов с завидным постоянством повторялись два. И если один сон Дарья как-то еще могла объяснить, то с другим были странности…

Чаще всего Дарье снилось, будто входит она в собственные апартаменты во Дворце Ремесла и, к неприятному своему удивлению, видит, что в большой парадной гостиной выставлены в ряд на одном длинном мраморном постаменте четырнадцать гробов, обитых каким-то легкомысленно розовым атласом с белыми кружевными оборками. Крышки у всех гробов стеклянные — словно в сказке про Белоснежку или Спящую красавицу. Дарья, содрогаясь от ужаса даже во сне (и понимая, что это сон), подходит к каждому гробу, словно выполняя некий жутковатый ритуал…

Она касается крышки первого гроба, и та исчезает с легким звоном. В гробу лежит девочка — в подвенечном платье, с букетиком восковых цветов в бледных руках. Не открывая глаз, девочка говорит:

— Меня звали Луиза Агнесса Валленберг. Мне было всего пятнадцать лет, когда в мою душу прокрался демон и заставил меня покончить с собой. И теперь я горю в аду, хотя если бы я не совершила самоубийства, я стала бы великим человеком…

Следующий гроб, следующая девочка:

— Мое имя было Марина Гончар. В тринадцать лет я стала победителем на молодежной художественной выставке, а в четырнадцать мой разум затопила мысль о смерти. Я не хотела умирать, но я сама впустила в себя смерть. Я была бы великой художницей, а теперь…

Дарья заставляет себя идти дальше. У нее впереди долгий и скорбный путь, который надо пройти до конца.

— Меня звали Барбара Доспевска, — шепчет бескровными губами следующая девочка. — Смешное имя, смешная фамилия. Я мечтала стать знаменитым археологом, а потом в мои мечты вошел кто-то, требующий, чтобы я умерла. Я не знаю, кому понадобилась

моя смерть…

— Мне дали при крещении имя Галина. Иевлева Галина. Я ничего особенного не успела совершить за свои пятнадцать лет, но мне почему-то обещали великое будущее. А вместо этого я получила смерть, хотя совсем не хотела умирать… Кто заставил меня? Кто?

— Я — Сельма Ингефельд, я мертва, но и я не знаю ответа на вопрос, кто заставил меня умереть. Я видела странные сны, я могла предсказывать некоторым людям их судьбу, я была странной девочкой, странной для своих четырнадцати лет, но ведь это не повод для смерти…

— Мое имя Мирта Ишкольц, и это я повинна в собственной смерти. Я была слишком греховна. Слишком зла. Я не любила своего сводного брата, и за это Бог послал демона наказать меня. Только я не верю, что от моей смерти стало больше правды на небесах…

— Меня звали Светлана Кудрявцева, и я не знаю, кто заставил меня умереть… Но знаю, что заставил!

— Меня звали Настя Кулабина, мне было всего тринадцать лет. Я любила играть, любила веселиться и смешить людей! Люди радовались, когда видели меня, среди них у меня не было врагов — до тех пор, пока не появился тот, кто стал шептать мне в уши злые слова о смерти!

— Имя мне — Стефания Ланнерфиц, я старалась жить достойно и красиво. Я была членом благотворительной организации, помогающей моим ровесникам-наркоманам бросить наркотики и встать на путь новой жизни. Я убеждала, и меня слушались. Мне говорили, что я владею великой силой убеждения. Но нашелся кто-то, кто убедил меня в необходимости смерти…

— Он — из ада, тот, кто убеждает умереть. Он говорит, что твоя жизнь — проклятие, и надо избавить от себя мир. Меня звали Зося Маковцева, я любила петь, но тот, кто толкнул меня в воды весенней реки, сказал, что мой голос — страшный грех. И больше нет ни меня, ни моего голоса…

— Мое имя — Ирма Луиза Саанредам. Мама говорила, что двойное имя я ношу потому, что родилась вместе с сестрой-близнецом, которая умерла на следующий день после рождения. Мама говорила, что я живу сразу за двоих, оттого и сил и ума у меня в два раза больше, чем у простых людей. Но почему ни мой ум, ни моя сила не смогли противостоять этому гадкому голосу, твердящему, что смерть — это лучший выход, единственный выход…

— И единственное настоящее приключение! Я — Агата Стишковская, искательница приключений, одержимая жаждой новых открытий, ждущая славы Колумба и Америго Веспуччи! Но ничего этого не случилось со мной, кроме одного, самого страшного приключения, из которого не возвратишься к солнцу и небу…

— Я — Эдда Халгримаа, и мне еще рано было мечтать о приключениях. В двенадцать лет мало что успеваешь сделать в жизни, однако я смогла кое-что изобрести. Правда-правда, и отец даже сказал, что, наверное, я буду гениальным изобретателем и прославлю наш маленький город Кефлавик. Но мне не суждено было повзрослеть, потому что кто-то свел меня с ума и повелел покончить с собой… Зачем, зачем я это сделала?!

— Даже в самоубийстве есть смысл. Меня звали Шарлотта Шпайер, и я всю свою жизнь искала смысл любого события. Я была очень счастлива до определенного времени. Я прославилась — ведь то, что я сделала, до меня и после меня не сделает никто. Но, прославившись, я утратила смысл жизни. Утратив же смысл жизни, я попробовала обрести его в смерти. Мне помогли… попробовать.

Когда покойница по имени Шарлотта Шпайер оканчивает свою речь, происходит нечто ужасное. Все девочки поднимаются в своих гробах, тянут к Дарье не тронутые тлением снежно-белые руки, касаются ее лица восковыми букетами и без конца повторяют:

— Найди того, кто нас заставил умереть! Найди того, кто нас заставил умереть! Найди, найди…

Дарья задыхается от приторного, сладкотленного аромата восковых цветов и просыпается. А проснувшись, долго лежит в постели, не решаясь встать и обойти свои огромные апартаменты — словно в них и впрямь прячутся четырнадцать мертвых девочек, жалобно проклинающих свою судьбу.

Сон ужасен, но его появление Дарья хоть как-то может объяснить самой себе. Ведь заново раздобыв для себя информацию по делу «Наведенная смерть», Госпожа Ведьм тайком от всех, даже от Хелии и мэтра Маггиоре, занимается ее исследованием и анализом. Чаще всего работа с «Наведенной смертью» происходит по ночам, когда никто не осмеливается тревожить покой Главной Ведьмы (даже инкуба Дарья ухитрилась-таки отвадить от порога своих покоев и простыней своей постели, наложив на все двери особое заклятие против любострастных духов). Дарья тщательно изучает досье на каждую убитую девочку, пытается осмыслить каждый самый незначительный факт, просиживает за ноутбуком с секретным диском долгие часы, выстраивает в уме схемы, догадки и версии, но в конце концов природа берет свое. И Дарья отправляется спать, спрятав ноутбук, схоронив диск и ожидая нового тяжелого сновидения. Госпожа Ведьм чувствует себя виноватой за то, что никак не может разгадать

загадку четырнадцати девочек. Может, поэтому они так часто ей стали сниться…

А потом появились зеркала.

Точнее, сны о зеркалах.

Как уже говорилось выше, нет ничего хуже, чем

сны о зеркалах.

Когда Дарья проваливалась в податливую мякоть своего очередного сна, поначалу все шло благополучно. А потом начинались странности.

Госпоже Ведьм снилось, что она вновь превратилась в прежнюю пятнадцатилетнюю девчонку, читающую Камю и Шпенглера и изображающую при этом, что ей близка и понятна вся философическая заумь, какая ни есть на земле. Эта пятнадцатилетняя девочка Даша с насмешливым презрением относится к своей сестре-близнецу — заносчивой, бестолковой Машке, у которой на уме только косметика, танцы и безопасный секс. В реальной жизни пятнадцатилетние Маша и Даша Белинские относились друг к другу далеко не мирно, но сновидение все подчиняет своим собственным законам. В сновидении две амбициозные малолетки превращаются в славных девушек Машу и Дашу, которые ясным летним днем дружно направляются в парк аттракционов. Там, среди детских каруселей, игровых автоматов, голографических и лазерных шоу, есть комната под названием «Зеркала правды». — Если посмотреть в эти зеркала, — говорит Маша Даше, — можно узнать всю правду о себе. И даже можно узнать будущее.