Медвежонок, если не ошибаюсь?

— Откуда вы знаете про Мишку Тум-Тума? — промямлила Пиц.

Индеец рассмеялся.

— Не только вы любите поскрести по сусекам. Если мы оба постарались узнать друг о друге как можно больше, это можно назвать любезностью, а не шпионажем. Что касается вашего вопроса — да, я бы предпочел, чтобы вы назвали меня Общипанным Индюком, но если желаете знать, что мне нравится больше всего, то больше всего мне нравится, когда меня называют просто Сэмом.

— Согласна. Если вы будете назвать меня просто Пиц.

Они обменялись улыбками, которых не было в обширном репертуаре Дова.

Вскоре их уже мчал по автостраде грузовик Сэма. Мишка Тум-Тум, вынутый из дорожной сумки, упрятанной в багажник наемного автомобиля, прижался к ветровому стеклу и распевал «Девяносто девять бутылок пива»[58] во всю свою набитую ватой глотку.

— Это вы настаивали, чтобы я взяла его с собой, — заметила Пиц. — Теперь довольны?

— Жить можно, — ответил Сэм, мрачно поджав губы. — Вот сижу и уговариваю себя: после всего того, что пережил мой народ от рук Белого Человека, зловредный плюшевый медвежонок — не самое большое зло на свете. Твержу, как заклинание.

— И получается?

— Нет. В данный момент он у меня по ранжиру находится где-то между нарушенными договорами и одеялами, зараженными ветрянкой.

— Эй, я решительно возражаю! — Мишка Тум-Тум прервал бесконечную песенку, чтобы высказаться, и тут же проворчал: — Проклятие. Ну вот, сбился. Придется опять сначала начинать. Девяносто девять бутылок пивка на стене, девяносто девять бутылок пи... Ой-ой-ой!

Сэм остановил грузовик.

— Вообще-то не стоило его из окошка выбрасывать, Пиц.

— Знаю. — Пиц смущенно опустила голову. — Но это было так здорово!

Почти час она искала медвежонка. Пробродив столько времени под палящими лучами полуденного солнца, Пиц уже не чувствовала того азарта и вдохновения, которые охватили ее в то мгновение, когда она вышвырнула Тум-Тума из окошка кабины.

— Вот ты где! — тяжело дыша, выкрикнула Пиц, наконец схватив медвежонка. Он лежал, раскинув лапки, в тени большого кактуса. — Что же ты голоса не подавал, не подсказал мне, где тебя искать? Я уж и возвратное заклинание читать пыталась — но все без толку. Почему-то. — Она устремила на медведя подозрительный взгляд. — Это ты мне мешал, Тум-Тум?

— Ах, простите, извините, — с издевкой отозвался Тум-Тум. — Грешен. Решил, что это ты не желаешь меня видеть и слышать. Мамочки родные, и откуда у меня только могла взяться такая нелепая мысль? Неужели только из-за такой малости, как то, что меня вышвырнули из окошка мчащегося на полной скорости грузовика ?

— Ой, будет тебе. Ты не живой. У тебя внутри — вата. Тебе не было больно.

— Телу, пожалуй, не было. — Тум-Тум поежился и утер со стеклянных глазок воображаемые слезы. — Но ты разбила мое бедное, несчастное сердечко. Гадкая. Мерзкая.

Пиц рассмеялась.

— Вот он, мой Мишка Тум-Тум, во всей красе! — Она крепко обняла медвежонка и поспешила к грузовику.

— Нашли? — вежливо осведомился Сэм. — Ну, поехали. — Он завел мотор, грузовик тронулся с места. Все время, пока шла поисково-спасательная операция, он мирно дремал в кабине, оборудованной кондиционером, и даже не подумал чем-то помочь Пиц. Настало время отыграться.

— Да, нашла, — сердито буркнула Пиц. — И не благодаря вам, следует отметить.

— А при чем тут я? Не я же выкинул его в окошко.

— Может, и так, но только не лгите: вас это тоже порадовало.

Сэм пожал плечами.

— Вот вечно так с вами, с городскими. Сначала вытворите что-нибудь такое, о чем я вас не просил, а может быть, даже такое, чего я и не хотел вовсе, а потом вы мне заявляете, что меня это тоже порадовало, и потому я тоже обязан за это расплачиваться. Но хоть кто-нибудь хоть когда-нибудь спросил меня о том, как, на мой взгляд, все будет обстоять потом? Кто-нибудь поинтересовался, станет ли в результате моя жизнь лучше, или в результате вы решите, что моя жизнь стала лучше — по вашим понятиям?

— Ого! — восхитился Мишка Тум-Тум. — Не многовато ли упреков за одно только то, что кто-то вышвырнул плюшевого медвежонка в окошко?

— Дружок, у меня полным-полно упреков, которые я никогда никому не высказываю и не выскажу, — ответил Сэм. — Не выскажу — и это добрая весть. У меня и без того дел по горло.

— Угу. К примеру, стричь купоны со всяких там скво и белых мужиков, — съехидничал медвежонок. — Уж мы-то отчетики о вашей бурной деятельности изучили, прежде чем сюда отправились. Берете шайку сосунков-богатеев, закидываете их в пустыню, вручаете им погремушку, бутылку фирменной родниковой воды и объявляете им, что их истинные имена — Толстая Ящерица или Тот-Кто-Танцует-с... (нужное вписать), а потом просите их расписаться в положенном месте на квитке от престижной кредитной карточки. «Лю-ди гиб-нут за ме-талл! Лю-ди ги…» Ой-ой-ой!

Пиц с укором посмотрела на Сэма.

— Ну вот. Теперь ваша очередь его искать. Сэм резко притормозил.

— А вы вправду хотите, чтобы он нашелся?

— Да, вправду!

— Вот и ищите, если так.

— Эй! Но ведь это вы его?..

Сэм проворно развернулся и схватил Пиц за плечи.

— Речь не о том, чтобы найти этот много о себе понимающий клочок искусственного меха. Речь о том, чтобы найти что-то для себя.

— Путь Видений? — улыбнулась Пиц. — Я так не думаю. Уже смеркается. И потом: разве я похожа на дурочку, которая мечтает получать духовное просветление за восемь минут в день?

— Потешаетесь над чем-то, в чем ни черта не смыслите? От дочери Эдвины я ожидал большего. — Сэм стал окончательно серьезен. — Не валяйте дурака, Пиц. То, чем я занимаюсь, это вовсе не называется «стричь купоны» со всяких дурачков и дурочек. Этого я мог бы добиться легче и намного быстрее, если бы только тем и занимался, что торговал фетишными бусами или наладил массовое производство торбочек с индейскими лекарственными травами. Да знаете ли вы, что «крутым» — тем людям, которые могут купить себе все, что только продается за деньги, — порой тоже кажется, что им нужна пресловутая духовность? Ее ведь в банк не положишь, и в бизнесе она — не подмога, и престижную бабу с ее помощью не раздобудешь.

Пиц покачала головой.

— Не знаю... Но мне хотелось бы знать. Понимаете... Когда я только затеяла это путешествие, все только к этому сводилось: деньги, власть, самомнение. А теперь...

Она прикусила губу, не зная, что сказать.

— А теперь все иначе, — закончил за нее Сэм. Его голос зазвучал мягче. — Теперь стало нужно что-то еще, так?

На этот раз Пиц кивнула.

— Я думала: то, что предлагает «Э. Богги, Инк.», — это что-то вроде тех торбочек с травками, про которые вы говорили. Бизнес — простой и откровенный. Теперь, когда я вышла из кабинета и повидала кое-кого из участников корпорации, я поняла, что тут есть что-то большее. Даже самая показушная и на вид халтурная церемония способна дать людям то, что им, похоже, нужно.

— Да, нынче в городах жить стало трудновато, — сочувственно изрек Сэм. — Там трудно сохранить контакт с природой, уследить за сменой времен года, за приходом и уходом великих циклов, трудно по-