Старый Хрофт досмотрел всё до конца. Над Боргильдовом полем померк свет, битва закончилась; тысячи, тысячи и тысячи пали с обеих сторон, и из всего воинства Хьёрварда он остался один. Его наверняка могли убить, лишить жизни, оборвать существование — но вместо этого тянули, словно стремясь насладиться его мукой. Отец Дружин молчал. Молчал и смотрел, запоминая — и тотчас топя увиденное в таких глубинах памяти, что даже сам бы не сразу докопался.
Он уже не сомневался, что победоносные пришельцы способны на многое. На такое, что ему бы даже не приснилось.
Молодые Боги окружали его. Он помнил их имена, помнил каждого и им сделанное — и топил это в себе.
— Вот и всё! — громыхнул Ямбрен, потрясая мечом. Слепящий свет уже ушёл из клинка, лишь кое-где по извивам прихотливой гарды скользили последние искорки. — Перед кем ответишь ты, именуемый Одином, за всех, сложивших тут свои головы?
— Перед тем, как присоединишь и свою к ним, — холодно бросил Ямбрен.
Старый Хрофт не ответил.
Ты должен выжить и отомстить, думал он, коротко, холодно и зло. Ты не можешь умереть так, как подобает владыке Асгарда. Ты вывел всех на последнюю битву… увидел их смерти и не победил. Ты не достоин Валгаллы. Ты не можешь погибать. Ты обязан жить.
— Ещё осталась его крепость, — вдруг напомнил Яэт.
— Ни к чему ей занимать место, — отмахнулся Ямерт. — Его надлежит очистить огнём.
Старый Хрофт не ответил. Он глядел на лица победителей… и на всех видел лишь гордое торжество. Сдержанное, мол, недостойно властителей сущего радоваться победе над каким-то местным божком.
— Постойте, погодите! — прозвенел вдруг голосок юной Ялини. Младшая богиня осторожно, бочком и как бы с робостью проскользнула меж родни, оказавшись рядом с Отцом Дружин. — Мы одолели. В этом мире наступила пора закона, порядка, спокойствия. Никаких кровавых жертв и изуверства. Все наши враги пали, сражаясь с оружием в руках, так зачем же нам уподобляться побеждённым и марать руки местью? Пусть этот, — она кивнула на Старого Хрофта, — пусть он живёт. Его память станет ему самой страшной карой. А умирать таким, как он, легко. Он был богом воинов, певцы воспевали гибель в бою… нет, братья и сёстры, не обагрим себя кровью! Пусть побеждённый уйдёт. Пусть помнит нашу милость. Я, Ялини, прошу вас об этом. Не убивайте безоружного!
Отец Дружин по-прежнему стоял, замерев, не шевелясь и смотря словно сквозь окруживших его врагов.
«Я не могу умирать, я не имею права. Это стало бы высшей наградой, но её я не заслужил».
— Ты слышал, именуемый Одином? — насмешливо взглянул Ямерт. — Моя младшая сестра, Ялини, кротка, добра и ненавидит войну. У неё золотое сердце, как говорят в иных мирах.
Отец Дружин не ответил. Он даже не видел сейчас пленивших его. Перед глазами стоял Асгард, весело ревущее пламя, воздетые рога, полные хмельного мёда; и Гулльвейг, чародейка Гулльвейг, которую они, асы, не смогли убить даже в зените собственного могущества.
Грозное предупреждение, которому они не вняли.
А расплата оказалась поистине страшной.
— Он молчит, — издевательски скривился Ялмог. — Он нас презирает и ненавидит. Он гордо ждёт мученической кончины, глупый гордец. Думает, мы вдруг осознаем его величие перед лицом неотвратимой гибели. Какие они всё-таки… болваны, да простится мне, братья и сёстры, это бранное слово.
— Давайте его отпустим, братики, сестрички, — умоляюще прошелестела Ялини. — Он такой… милый.
— Милый?! — Ямерт расхохотался, к нему присоединились остальные. — Хорошо сказано, сестрёнка! Что ж, пожалуй, просьбу младшенькой можно и уважить, а, родичи?
— Можно! Да конечно! Что он нам теперь сделает? Такие уже не опасны! — раздалось с разных сторон и разными голосами.
— Ты слышал, именуемый Одином? Сестра выпросила тебе жизнь, — высокомерно бросил Ямерт. — Ты свободен. Иди, куда хочешь. Мы даже позволим тебе взять твоего коня. Ты понял,
Он не помнил, как покинул дымящиеся бесформенные развалины. С одним только Слейпниром — только их двое и осталось от некогда могучего рода асов. Опустел и Ванахейм, не стало огненной страны Муспелля. Он почувствовал его гибель, но лицо его не дрогнуло. Теперь уже ничто не имело значения. Оставалось только уйти куда подальше от этих мест, уйти, чтобы готовить месть.
Он не задавался вопросом, как именно отомстит. Для этого надо разобраться в том, чем же обернулся привычный мир и что принесут в него новые хозяева.
Старый Хрофт решительно повернулся спиной к истекающим дымом, словно кровью, руинам. И поскакал прочь — прочь от Хьёрварда.
XII
