— Монография — это история моего покойного дядюшки Роберта.

— А нельзя ли нам ее прочитать? — спросил Кристофер Робин.

— Прочитаете, когда книга будет издана, — надменно сказала Сова. — А теперь извини… — И Сова исчезла в доме.

На следующее утро Пух пришел к Кристоферу Робину, и они решили подкрепиться бисквитными пирожными и сгущенным молоком. Кристофер Робин поставил пластинку, и из граммофона полилась музыка. «Интересно, где же сидят музыканты и откуда они знают, когда на пластинку опустится игла», — гадал Пух. Тут в комнату с шумом ввалился Кролик.

— Нужно срочно что-то делать! Я говорю о Сове, — выпалил он.

— Срочно? — переспросил Кристофер Робин. — Угощайся, Кролик.

— Для угощения нет времени. Сова — уже не та Сова, какой она была раньше.

— Пирожное не займет много времени, — отозвался Пух. — Если ты, конечно, не будешь есть его в кровати. А если ты будешь есть его в кровати, то рассыплешь крошки, и они не дадут тебе уснуть.

— Думаю, Кролик не ест в кровати, — возразил Кристофер Робин.

— Нет, нет, не ем, — кивнул Кролик, нетерпеливо поглядывая на граммофон. Ему всегда казалось, что граммофон затем и создан, чтобы заглушать умные мысли.

Но тут в голову Кролика пришла Очень Умная Мысль, может быть, даже Самая Умная Мысль во всем Лесу.

— Можно воспользоваться твоим граммофоном, Кристофер Робин? — спросил он.

— Конечно, — ответил Кристофер Робин.

— Спасибо, — обрадовался

— Кролик и строго взглянул на Пуха. — После завтрака все собираемся возле моего дома, я расскажу вам о своем плане.

В тот вечер Сова села и написала:

Она уже много раз начинала писать эту главу, но именно тогда, когда ДЬЯДЯ РОБЕРТ должен был РАДИТЬСЯ еще раз, Сова вдруг решила, что уже заслужила перерыв. Она встала, чтобы принести себе стакан лимонада и немного расправить крылья. Но, выглянув в окно, увидела плакат. Там, на плакате, было написано:

— Фу ты! — рассердилась Сова. А потом прокричала: — Эй, вы! Я знаю, что это вы! Вот выйду и надеру вам уши!

Но вместо того чтобы выйти из дома и надрать шутникам упш, она в глубокой задумчивости пошла за лимонадом. Пока она была на кухне, кое-кто в коричневой блестящей шубке снова отодвинул коврик, подбежал к столу и скользнул назад как раз перед возвращением Совы.

Пару раз взмахнув для разминки крыльями, Сова снова села за работу, подтянула к себе бумагу и увидела, что на листочке большими буквами написано: «ЯЗДЕС».

— О нет, — пробормотала Сова, — Это уж слишком!

Она взяла карандаш, задумчиво погрызла его и только собралась написать следующее слово, как из дымохода раздался страшный голос. Никогда в жизни Сова не слышала такого страшного голоса.

— Сова! — сказал голос. — Племянница Сова! Я не хочу, чтобы ты писала эту книгу.

— Кто это?.. Что?.. Где ты?.. — испуганно проговорила Сова.

— Я — призрак. Я — твой дядя Роберт.

— Я не верю тебе, — дрожащим голосом сказала Сова.

— Лучше поверь, — посоветовал голос. — Иначе пожалеешь.

И тут же прогремел гром. А может, это был вовсе не гром, а просто кто-то потряс листом железа.

— Если ты и правда мой дядя Роберт, — нервно откашлявшись, сказала Сова, — докажи это. Скажи, что ты обычно делал перед сном?

После долгого молчания голос ответил (довольно неуверенно и неубедительно):

— Я говорил: «Спокойной ночи».

— Нет! — воскликнула Сова. — Ты пил чай.

— Ну да, я пил чай, а потом говорил: «Спокойной ночи», — поправился голос.

Сова задумалась, но, прежде чем она придумала подходящий ответ, голос, теперь очень похожий на голос Кролика, добавил:

— Не продолжай эту книгу, иначе очень пожалеешь.

— Чепуха и ерунда! — рассердилась Сова и вскочила из-за стола.

Но тут из дымохода грянула музыка. От неожиданности Сова плюхнулась на стул. Музыка играла, гром грохотал, а к окну чья-то лапа прижимала плакат: «НЕ ПИШИ!!!». Голос из дымохода повторял:

— ТЕБЯ ПРЕДУПРЕДИЛИ! ТЕБЯ ПРЕДУПРЕДИЛИ!

А из-под коврика вдруг вынырнули какие-то маленькие существа, закутанные в белые простыни, и глухо заохали:

— ОХО-ХО! ОХО-ХО!

Терпение Совы лопнуло: хватит с нее, решила она и вылетела в окно. Сова укрылась в ветвях соседнего дерева и просидела там довольно долго, дожидаясь, когда утихнут призраки.

— Испугалась, — сказал голос.

— Уходите, если вы еще там! — крикнула Сова. — А если вы не там, то все равно уходите.

Наконец все стихло. Сова решила, что глупо сидеть на ветке и кричать в темноту. И вернулась в комнату.

Голова гудела от плакатов, музыки, грома и от подозрений, что она поступает не совсем правильно. Сова подумала, что лучше прекратить писать книгу и вернуться к своей привычной безопасной жизни. А потом подумала, что нельзя прекращать, потому что когда призраки добьются своего.

— Ничего у вас не выйдет! — очень громко крикнула она в темноту и, успокоившись, заснула.

Тем временем на другом конце Леса друзья желали друг другу доброй ночи. Тигра вернул лист железа на крышу дома Кенги, а Кролик отнес граммофон Кристоферу Робину. Радости почему-то не было, все размышляли, правильно ли они поступили. В конце концов, какая им разница, пишет Сова книгу или нет?

Пятачок сказал:

— Я думаю, что лучше бы ей не писать. А может, пусть лучше пишет.

— Не надо было отдавливать мне ухо, — возмутился Ру.

— И тянуть меня за хвост, — добавил Тигра.

— По-моему, это она уже поняла, — сказал Пятачок.

— Она больше не будет никого обижать, — заверил Пух.

— Надеюсь, — сказал Кролик. — Очень, очень надеюсь. Сова, кажется, здорово испугалась.

В течение нескольких следующих дней, когда к Сове подходили и спрашивали, продолжает ли она писать книгу, она вызывающе отвечала:

— Конечно. Я перешла к главе, в которой дядя Роберт тушит пожар.