Не воспользуется ли Моритани смертью сына как предлогом для применения насилия, которое он так долго сдерживал. Грумманский правитель способен перешагнуть через гроб сына ради достижения целей своего Дома. Теперь, когда Вольфрама нет, Моритани мобилизует всех, кто может поддержать его притязания на Эказ, и к тому же он может зачать нового наследника. Или, быть может, у него есть и более обширный план? Или это просто месть?

«Это не мой вопрос, и не мне на него отвечать, — подумал Рессер. — Моя роль — выполнять приказы хозяина и, если понадобится, пожертвовать за него жизнью».

Скорбь виконта в мгновение ока превратилась в ярость, направленную на врача. Не вытирая струящихся по щекам слез, Моритани стремительно обежал кровать сына.

— Ты знал, какое лекарство нужно моему сыну! Я велел тебе его достать.

— Это было невозможно, милорд! Эказы…

Резким движением виконт отшвырнул дородного доктора в толпу плачущих придворных, но не остановился на этом. Выхватив из-под куртки тонкий кривой кинжал, виконт кинулся к оцепеневшему от неожиданности доктору. Придворные расступились, прижавшись к стене. Никто из них не выказал ни малейшего желания заступиться за жертву или предотвратить убийство.

— Я врач школы Сук. Я неприкосновенен.

С искаженным яростью лицом Моритани вонзил кинжал в грудь врачу, молниеносным движением извлек из раны лезвие и отбросил в сторону оседающее на пол тело.

— Теперь полечи себя!

Стараясь облегчить горе насилием, виконт, сжимая в руке окровавленный кинжал, подбежал к двери. Он отреагировал на боль именно так, как предполагал Рессер. Моритани и раньше так отвечал на любые беды.

— Где все другие? Подайте сюда контрабандистов! Всех до единого! — Он повернулся к Рессеру: — Мастер меча, разыщи их!

— Слушаюсь, милорд.

В течение часа все одиннадцать эказских контрабандистов были доставлены к обезумевшему от горя и ярости виконту. Хундро Моритани щедро заплатил этим людям за то, чтобы они, обойдя эмбарго, достали необходимое сыну правителя эзойт-поай, невзирая на цену. После нескольких безуспешных попыток достать лекарство по своим нелегальным каналам контрабандисты попытались выкрасть одну партию, но и из этой экспедиции они вернулись с пустыми руками.

Виконт Моритани лично, одного за другим, привязал несчастных за ноги к диким грумманским жеребцам. Последовало гнусное зрелище — животные таскали жертв по сухому каменистому дну бывшего моря до тех пор, пока все они не умерли в страшных мучениях. После этого, глядя на истерзанные окровавленные тела, Моритани отрывисто сказал Рессеру:

— Не выношу самого вида эказской расы. Уберите эту падаль с глаз долой и сожгите.

Рессер выполнил приказ, чувствуя, что это только начало.

Предстоявшая свадьба герцога Лето, конечно, не могла сравниться в пышности с бракосочетанием Шаддама, но тем не менее на нее должны были прибыть семейства Ландсраада, желающие выказать свое уважение Домам Атрейдесов и Эказов. Гости прибудут со всех концов империи. Самые уважаемые из них займут особые апартаменты в каладанском замке. Для остальных были предоставлены гостиницы в Кала- Сити. Хозяева уже вычистили и расширили номера для приема знатных постояльцев.

За две недели до торжества в космопорт Каладана прибыл эрцгерцог Арманд Эказ с многочисленной свитой. Высокие гости приземлились на трех больших пассажирских кораблях. Дункан Айдахо, встречавший будущих родственников, сопроводил гостей в замок, возглавив колонну медленно ехавших экипажей. За ними следовали грузовики с багажом и припасами.

Пауль ждал в замке, испытывая все возраставшую неуверенность относительно своего места в предстоявших событиях. То, что он считал каменной скалой в бушующем море галактической политики, оказалось всего лишь ненадежным зыбучим песком. Матери нигде не было видно; видимо, она решила скрыться от множества любопытных глаз и занялась своими домашними обязанностями.

Первыми с Эказа прибыли сам эрцгерцог, его дочь Илеса и мастера меча Ривви Динари и Уитмор Бладд. Пауль смотрел на них из окна высокой башни, особенно пристально разглядывая невесту. Илеса была красива, хотя вовсе не походила на леди Джессику. Пауль обдумал свое неприязненное отношение к этой молодой женщине и решил, что с его стороны будет нечестно питать ненависть к ней только из-за того, что она так внезапно вторглась в их семью. В конце концов, Илеса была всего лишь пешкой в матримониальных аристократических играх.

Герцог Лето объяснил сыну значимость политической необходимости, сказав при этом, что, возможно, и сам Пауль когда-нибудь окажется в таком же положении.

— Это бремя аристократа, — подчеркнул Лето, — которое часто ломает хребет мужчинам и разбивает сердца женщин.

Пауль направился в главный вестибюль, где отец приветствовал Арманда Эказа. Огромный Ривви Динари стоял рядом с хозяином по стойке «смирно», делая вид, что внимательно следит за ситуацией, а Уитмор Бладд казался поглощенным обсуждением распределения помещений с кастеляном замка.

Гости привезли с собой целую оранжерею растений в кадках, множество папоротников с резными листьями, переливающимися всеми цветами радуги, цветущие вьющиеся лилии и колючие элаккские вечнозеленые кустарники, присланные лично герцогом Прадом Видалом. Кадки и горшки были большими и причудливо украшенными мозаикой, составленной из крупных цветных шестиугольников. Был, правда, один неловкий момент, когда Суфир Хават настоял на проверке растений индикатором ядов. Некоторые члены эказской делегации возмутились, но эрцгерцог сам поддержал идею Суфира.

— Не стоит рисковать, — сказал он.

Пауль заметил, что герцог Лето внимательно рассматривает Илесу, стоявшую рядом с отцом.

— Эти растения прибыли сюда очень кстати, это великолепный свадебный подарок, — заговорил Лето. — Поставьте их в большом холле. Пусть и на Каладане будет свой кусочек Эказа. Он будет живо напоминать Илесе о ее родине.

Расстановкой горшков и кадок вызвался руководить мастер меча Уитмор Бладд. Потом он же взял на себя роль распорядителя будущих торжеств, и у герцога Лето появилось время поближе познакомиться с невестой.