На закате, у той же скамьи,как во дни молодые мои,на закате, ты знаешь каком,с яркой тучей и майским жуком,у скамьи с полусгнившей доскойвысоко над румяной рекой,как тогда, в те далекие дни,улыбнись и лицо отверни,если душам умерших давноиногда возвращаться дано.Берлин, 1935
Видение
В снегах полуночной пустынимне снилась матерь всех берез,и кто-то — движущийся иней —к ней тихо шел и что-то нес.Нес на плече, в тоске высокой,мою Россию, детский гроб;и под березой одинокойв бледно-пылящийся сугробсклонился в трепетанье белом,склонился, как под ветром дым.Был предан гробик с легким теломснегам невинным и немым.И вся пустыня снеговая,молясь, глядела в вышину,где плыли тучи, задеваякрылами тонкими луну.В просвете лунного морозато колебалась, то в дугусгибалась голая береза,и были тени на снегутам, на могиле этой снежной,сжимались, разгибались вдруг,заламывались безнадежно,как будто тени Божьих рук.И поднялся, и по равнинев ночь удалился навсегдалик Божества, виденье, иней,не оставляющий следа…1924
