незнакомец сделал шаг в сторону, Кольбер заулыбался, пригласил Анжелику войти и закрыл дверь.

Придвинув ей кресло, министр сел сам с непроницаемым выражением лица. Анжелика вспомнила его прозвище «месье Северный Полюс» и улыбнулась. Кольбер подскочил так, будто беспечность Анжелики вывела его из себя.

— Сударыня, потрудитесь объяснить, зачем вы нанесли визит Бактериари Бею?

— Кто вам сказал об этом?

— Король.

Министр взял с конторки письмо и с раздражением принялся вертеть его в руках.

— Сегодня утром я получил приказ короля немедленно доставить вас сюда и выслушать ваши пояснения.

— У его величества способные шпионы, — заметила Анжелика.

— Им за это платят! — вспыхнул Кольбер. — Что заставило вас посетить персидского посла?

— Простое любопытство.

Кольбер откашлялся.

— Давайте попытаемся понять друг друга, сударыня. Это очень серьезное дело. Отношения между нашими государствами в данный момент таковы, что любой, кто посещает этих невыносимых людей, может рассматриваться как предатель.

— Какая глупость! Бактериари Бей, по моему мнению, очень хочет увидеться с нашим министром или монархом и осмотреть красоты Версаля.

— А по-моему, он хочет уехать из Франции, даже не предъявив своих верительных грамот.

— Он хотел это сделать уже давно, но страдает от отсутствия такта со стороны тех, кто его окружает, — Терси, Сент-Амена и других…

— Вы слишком легковесно говорите об опытных дипломатах. По-вашему, они не знают своих обязанностей?

— Они совершенно ничего не знают о Персии, это наверняка. И Бей показался мне человеком, который искренне хочет выполнить свою миссию.

— Тогда почему он отказался предъявить свои верительные грамоты?

— Он считает, что ему не оказывают должного уважения. И что поездка в карете со стражей по бокам кажется ему унижением.

— Но такова церемония представления послов в нашем государстве.

— Только не для него.

— А что ему нужно?

— Проскакать верхом через весь Париж под ливнем лепестков роз и чтобы все жители падали ниц при его появлении.

Министр промолчал.

— Таким образом, вы сами должны решить, как его принимать, — заключила Анжелика.

— Я?! — испугался Кольбер. — Я не имею ни малейшего понятия об этикете при дворах восточных владык.

— И я тоже. Но тем не менее считаю, что мы можем кое-чем поступиться, дабы не потерять союза с Персией и постараться заключить соглашения.

Кольбер нервно вытер вспотевший лоб.

— Расскажите подробности вашего посещения.

Анжелика описала встречу с Беем, не упустив все комические стороны этого визита. Однако министр не улыбнулся даже тогда, когда Анжелика рассказала о желании перса повторить пытку специально для него.

— Он ничего не говорил о тайной стороне переговоров?

— Ни слова. Просто упомянул как-то мимоходом, что Франция нигде больше не получит такого тонкого шелка, как персидский… И еще говорил о каких-то католических миссиях…

— А не было ли речи о контрдоговорах с арабами или Россией?

Анжелика покачала головой. Министр сидел в глубокой задумчивости.

— В общем, — подытожила Анжелика, — я поработала за вас и за короля.

— Не торопитесь! Вы поспешили и выполнили миссию крайне неэффективно.

— Как так? Я не принадлежу к тем людям, которые обязаны спрашивать у своих повелителей разрешения на посещение других лиц.

— Вы заблуждаетесь, если считаете, что можете поступать, как вам заблагорассудится. Чем выше вы стоите, тем больше вам следует быть осмотрительной, чтобы не ошибиться и не сделать опрометчивый шаг. Вы едва избежали ареста…

— А мне показалось, что я уже нахожусь под арестом.

— Нет, я возьму на себя ответственность за ваше освобождение до тех пор, пока не улажу дело с королем. И прошу вас, будьте сегодня в Версале. Мне кажется, что король захочет выслушать вас. А я скажу ему о том, что вы можете быть полезны при переговорах с Беем.

Он проводил ее и сказал офицерам:

— Она свободна!

Анжелика была так потрясена и обрадована благополучным окончанием вынужденного визита к всесильному министру, что прямо в приемной в изнеможении опустилась в кресло, не обратив внимания, что место иностранца занял другой посетитель. Она пришла в себя только когда услышала его раскатистое «р». Он пригласил ее к себе в карету, ибо как раз собирался возвращаться в Париж.

— Могу ли я узнать ваше имя, сударь? Мне кажется, Что я не видела вас раньше при дворе.

— Нет, видели… Это было в тот день, когда его величество предложил вам стул. Вы двигались с такой грацией и чувством собственного достоинства, что ваши черные одежды казались упреком этим расфуфыренным попугаям.

— Упреком?

— Может быть, это не совсем подходящее слово, но вы так не походили на остальных дам, так выделялись, что мне хотелось крикнуть: «Нет! Нет! Уберите ее отсюда!»

— Слава богу, что вы не сделали этого!

— Да, — вздохнул незнакомец, — с тех пор, как я нахожусь во Франции, я сам не свой!

— Откуда же вы родом?

— Я принц Ракоци, моя родина Венгрия.

Он рассказал Анжелике, что в результате дворцового переворота был вынужден бежать из своей страны.

— Я рада за вас. Но где вы живете во Франции?

— Нигде, сударыня. Я странствую и с нетерпением жду того времени, когда смогу вернуться в Венгрию.

— Вы не боитесь, что вам, может быть, суждено умереть на чужбине?

— Нет. Я вернусь на родину, как только получу помощь от короля. Мне нужна его помощь, чтобы совершить в своей стране революцию. В душе я революционер.

Анжелика в изумлении смотрела на него. Это был первый революционер, которого она видела воочию.

— А почему вы думаете, что наш король окажет помощь деньгами или еще чем-либо для того, чтобы свергнуть другого короля? Монархи страшно боятся таких вещей.

— В своей стране — конечно! Но в других странах…

Анжелика задумалась.

«Известно, что Ришелье помогал Кромвелю французскими деньгами и в немалой степени ответственен за то, что Карл I был обезглавлен, хотя он и приходился кузеном королю Франции».

Анжелика высказала это соображение вслух. Иностранец улыбнулся.

— Я не силен в Английской истории, но знаю, что в Англии вновь восстановлена власть короля. И у них нет людей, способных совершить революцию. То же и во Франции. Но мы, венгры, самый свободолюбивый народ и готовы к революции.

— Но мы, французы, и так свободны, — запротестовала Анжелика.