Юкико села рядом с Мураками напротив меня. Ее взгляд надолго задержался на мне, потом она перевела его на Мураками, потом снова на меня. Губы сложились в легкий намек на холодную улыбку. Мураками смотрел на нее, как будто ожидал чего-то большего, но Юкико игнорировала его. Я почувствовал, как растет напряжение, и подумал: «Не играй с этим парнем. Он может взорваться». Тут Юкико снова перевела взгляд на Мураками и одарила его улыбкой, что означало: «Я только дразнила тебя, милый. Не будь таким ребенком».

Напряжение спало. Я подумал, что если у кого и есть средство контроля над сидящим рядом со мной созданием, так это скорее всего только у этой женщины.

Наоми заняла свободное место.

— Hisashiburi desu ne, — сказал я ей. — Давненько не виделись.

— Un, so desu ne, — ответила она, и выражение ее лица теперь было нейтральным. — Это точно.

Наоми могла посчитать странным, что сегодня я говорю по-японски, хотя в прошлый раз настаивал на английском. Впрочем, возможно, она думала, что я делаю это из уважения к остальным членам нашей компании.

— Вы знаете друг друга, — заметил Мураками по-японски. — Хорошо. Араи-сан, это Юкико.

Наоми никак не отреагировала на то, что у меня другое имя.

— Hajimemashite, — сказала Юкико. И продолжила по-японски: — Помню, я видела вас здесь несколько недель назад.

Я слегка кивнул, отвечая на приветствие.

— Я тоже помню вас. Вы прекрасно танцуете.

Она наклонила голову в сторону:

— Но вы выглядите как-то иначе.

Мои американская и японская личности разные, и веду я себя по-разному в зависимости от языка, на котором говорю, и от того, на какой режим настроен. Возможно, именно поэтому, а может быть, из-за присутствия Мураками краснолицый разнервничался и не узнал меня. Юкико заметила разницу, но явно не знала, что с этим делать.

Я провел пальцами по волосам, как бы приглаживая их.

— Я только что с тренировки, — ответил я.

Мураками хмыкнул:

— Это уж точно.

Подошедшая официантка принесла четыре осибори — горячие салфетки, чтобы мы могли освежить руки и лица, а также закуски. Закончив сервировку, посмотрела на Мураками и, явно зная его предпочтения, спросила:

— «Бомбейский сапфир»?

Он кивнул и показал, что Юкико будет то же самое.

Официантка посмотрела на меня.

— Okyakusama? — спросила она. — А вам?

Я повернулся к Наоми.

— «Спрингбэнк»? — спросил я. Она кивнула, и я заказал два.

Энергичная девушка, с которой я не так давно познакомился, сегодня спряталась в панцирь, точно черепаха. Что она подумала? Новое имя, новое японское лицо, новый дружок-якудза. Все были заняты разговором, и только она молчала.

Почему? Столкнись мы с ней на улице, она сразу же спросила бы: «Что вы снова делаете в Токио?» Если бы я представился другим именем, она обязательно прокомментировала бы это. А если бы услышала, как я говорю по-японски без акцента, конечно же, отметила бы: «Мне показалось, вы говорили, что вам удобнее беседовать по-английски».

То есть ее немногословность зависела от ситуации. Я подумал о страхе, который заметил, когда ее глаза встретились с глазами Мураками. Это из-за него. Наоми боялась что-то сказать или сделать, чтобы не привлечь его внимание.

Когда я видел ее в последний раз, у меня возникло ощущение, что девушка знает больше, чем говорит. Ее реакция на Мураками подтвердила подозрение. Если бы Наоми хотела выдать меня, она бы уже это сделала. Но она не воспользовалась такой возможностью, что делало ее соучастницей, создавало общую для нас тайну.

Юкико взяла осибори и вытерла им руки Мураками, прямо как дрессировщица, ухаживающая за львом. Наоми подала мне мой.

— Араи-сан — мой друг, — сказал Мураками, посмотрел на меня, потом на девушек и расплылся в ухмылке. — Прошу вас, будьте с ним ласковы.

Юкико улыбнулась одними глазами, как бы говоря: «Если бы мы были одни, я бы так о тебе позабо- о-отилась». Боковым зрением я заметил, что Мураками поймал ее взгляд и нахмурился.

Не хотелось бы мне оказаться жертвой ревности этого ублюдка, подумал я и снова вспомнил о Гарри.

Официантка поставила напитки на стол. Мураками одним глотком осушил стакан. Юкико последовала его примеру.

— Ii yo, — прорычал Мураками. — Хорошо.

Юкико заученно изящным жестом поставила свой стакан на стол. Мураками посмотрел на нее. Она ответила на его взгляд с почти театрально невозмутимым выражением лица. Какое-то время она выдерживала это выражение, потом Мураками улыбнулся и заграбастал ее руку в свою.

— Okawari, — позвал он официантку. — Еще два стакана.

Он встал и потянул Юкико от стола. Я смотрел, как он ведет ее в сторону комнаты рядом с одной из сцен.

— Что ему нужно? — спросил я Наоми по-японски.

Она смотрела на меня. Настороженно, как мне показалось.

— Танец на коленях.

— Похоже, они хорошо знают друг друга.

— Да.

Я посмотрел по сторонам. За соседними столиками сидели компании японцев в стандартных костюмах корпоративных служащих. Они находились слишком близко, чтобы мы могли позволить себе говорить на личные темы, даже несмотря на окружающий шум.

Я придвинулся к Наоми.

— Я не думал, что снова попаду сюда, — сказал я тихо.

Она вздрогнула.

— Я рада, что вы пришли.

Я не знал, как понять несоответствие ее реакции и этих слов.

— У вас, наверное, много вопросов, — продолжал я.

Наоми покачала головой:

— Я просто хочу, чтобы вам было хорошо сегодня.

— Думаю, я понимаю, почему вы так себя ведете, — начал было я.

Она прервала меня, неожиданно подняв руку:

— Как насчет танца на коленях? — Тон зовущий, только выражение глаз где-то между серьезным и злым.

Я посмотрел на нее, пытаясь вычислить, что у Наоми на уме.

— Конечно.

Мы пошли в ту же комнату, куда несколькими минутами раньше ушли Мураками и Юкико. Еще один нигериец стоял по другую сторону от входа. Он поклонился и отодвинул в сторону полукруглый диван с высокой спинкой. Точно такой же располагался по другую сторону. Мы вошли внутрь, и нигериец подтянул первую половину, закрыв ее за нами. Теперь мы были в круглом, обитом роскошной тканью купе.

Наоми жестом показала на диван со множеством подушек. Я опустился на него, не отрывая глаз от ее лица.