А может быть, дневник не сгорел? И где страницы, утерянные князем?

Размышляя таким образом, я собрал все нужные мне инструменты и распихал их по карманам, взял лупу… Вроде все.

Мне пришла в голову мысль, что убийца мог выследить меня, когда я ездил к князю за часами. Мысль, честно говоря, довольно неприятная. Ведь после этого совсем нетрудно найти, где я живу… Остальное понятно без слов. Пару дней, пока я буду ремонтировать часы (надеюсь, это не займет больше времени), придется пожить в трактире — я слышал, что Йоханан сдает там комнаты.

Кстати, не худо бы зайти рассчитаться.

В это время на улице послышался барабанный бой, это было мне на руку — я смогу выбраться из мастерской без лишнего шума. Так я и сделал, и только когда я вышел на площадь перед ратушей, мне стал ясен источник этого боя — мимо меня по направлению к замку промаршировал отряд гвардейцев. Значит, князь Фридрих серьезно обеспокоен создавшимся положением. И вообще, почему князь должен чего-то (или кого-то) бояться в своих владениях?

Я зашел в трактир и крикнул:

— Йоханан, где ты? Я пришел рассчитаться, а то не сможешь спать спокойно.

Трактирщик вышел из-за стойки, и я бросил ему несколько монет. Йоханан, несмотря на толстый живот, ловко поймал их на лету.

— Слушай, у тебя есть комнаты, чтобы я мог остановиться на несколько дней?

— А что, тебя выгоняют из квартиры? Если хочешь, я поговорю с фрау Мильх, она очень добрая женщина. С ее покойным мужем мы были дружны.

К вашему сведению: фрау Мильх — это моя домохозяйка, у которой я вот уже полгода снимаю квартиру, с момента моего приезда в Вальдец.

— Да нет… — я воздержался от прямого ответа.

— Вообще-то у меня сейчас мест нету, — сказал трактирщик. — У меня всего одна приличная комната, и та занята.

Как бы в подтверждение этих слов на втором этаже трактира раздались два выстрела, и послышался звон разбитого стекла. Мы с Йохананом опрометью бросились наверх.

Наверху я заметил несколько деревянных дверей (почти все они, как и говорил трактирщик, были закрыты на висячие замки). Йохана подбежал к одной и постучал.

Дверь сразу же открыла высокая девушка, имевшая очень перепуганный вид. Она что-то жевала.

— Мы оторвали вас от обеда? — задал я идиотский вопрос.

— Нет, — ответила она с сильным акцентом, — я просто ела яблоко. Здесь стреляли, — добавила она.

— Мы слышали, — сказал трактирщик и подошел к окну. Стреляли, видимо, именно в окно. Девушка сидела у окна, ела яблоко, а в это время убийца (я не сомневался, что стрелял тот же человек, который убил Абрама)…

Но что ему было надо от нее?

Я украдкой посмотрел на девушку. Настоящая красавица — пышные темные волосы, румяные щеки, стройная фигура. Но рост, рост! Выше меня на целую голову, не меньше метра семидесяти пяти — на глаз.

— Как вас зовут? — спросил я.

— Эва, — ответила девушка.

«Эва, то есть Ева. Конечно, что же еще должна есть Ева, как не яблоко?» — подумалось мне.

— Вы не местная? — продолжал я расспросы.

— Да, я прибыла из Литвы.

Мне уже было совершенно ясно, что эта красотка каким-то образом связана и с убийством старого часового мастера, и с часами князя. Вот только каким?

Тем временем Йоханан принес откуда-то подушку и заложил разбитое окно.

— Я думаю, Еве небезопасно здесь оставаться, — сказал я ему.

— Но у меня больше нет комнат для гостей, я же тебе говорил.

Значит, придется ловить преступника на живца.

— Тогда я сам останусь здесь и буду охранять девушку, — решил я.

— Вообще-то для этого существует полиция, — скептически заметил трактирщик.

— Ты видел, что меня вызывали к князю? Так вот, Его Светлость предоставил мне в расследовании этого дела самые широкие полномочия.

Йоханан, как я заметил, посмотрел на меня с уважением, а Ева — с интересом.

— Эй, есть кто живой? — закричали снизу.

Мы с трактирщиком вышли на галерею и перегнулись через деревянные перила. Внизу стоял полицейский, еще более толстый, чем Йоханан. Видно было, что ему очень не хочется подниматься наверх.

— Что такое? — спросил его трактирщик.

— Это я вас должен спросить, что такое. Я слышал выстрелы!

— Я сам займусь этим делом, — решительно сказал я толстому полицейскому.

— А кто вы, собственно, такой? — поинтересовался стражник.

— Мне лично Его Светлостью даны полномочия, — важно заявил я. — Свяжитесь с председателем Госсовета бароном Карлом, он вам подтвердит.

— Я не такая важная птица, чтобы мне связываться с бароном Карлом, — ответил полицейский и утопал, явно довольный тем, что удалось снять с себя ответственность.

Итак, я остался в комнате Евы — сел за полуполоманный стол и начал заниматься часами. Как я и ожидал, пружины в них не было — ее заменяли два ковшовых билянца, один из которых соскочил с крепления. Работы на пять минут, даже с учетом того, что пришлось вытачивать новую ось.

Ну, пять минут — это я загнул, около часа пришлось мне провозиться (краем глаза я заметил, что Ева в это время читала какую-то книгу на литовском языке).

Закончив с ремонтом, я решил посмотреть, как работает «театр» часов. Ничего особенного — каждый час появляются танцующие фигурки (из левой кулисы), делают несколько па и исчезают в кулисе правой. Один раз появлялась миниатюрная копия ратуши. Я попробовал ее вскрыть, но потерпел фиаско — ратуша оказалась цельнолитой.

В азарте я разобрал часы чуть ли не до отдельных деталей, но ничего, могущего указать на клад, не обнаружил. Непонятным мне осталось назначение только одного золотого стержня, с которым я решил разобраться позднее.

Незаметно наступил вечер. Йоханан принес нам обед, и мы поели в полном молчании — я заметил, что эта загадочная девушка вообще не отличается разговорчивостью.

Довольно поздно уже трактирщик зашел опять:

— Слушай, я ухожу. Ты закройся получше.

— Я забаррикадирую дверь. Ты во сколько придешь?

— В восемь.

— Я открою.

Йоханан ушел, предварительно закрыв все окна тяжелыми дубовыми ставнями. Я затворил за ним дверь и придвинул к ней большой деревянный стол. Так, здесь уже полный порядок. Вот только оружия у меня нет.

На втором этаже мне удалось открыть одну комнату (взлом, конечно, не самое благовидное занятие, но ничего ценного там все равно не было) — она вся была забита старой мебелью. От одного стула мне удалось отломить ножку, вместе с торчащим из нее гвоздем она выглядела довольно грозно.