две луны назад. Печаль по его преждевременному уходу до сих пор не покинула наши души, да пребудет Нашрин в Лучезарном Свете и да избегнет прикосновения Тьмы. Меня избрали на его место защитники Твердыни, и Высокий Табурет утвердила решение, – без всякого высокомерия и явственно сожалея о человеке, чья кончина обеспечила ему столь быстрый карьерный рост, отозвался Гилад.

– Да пребудет он в Лучезарном Свете, – эхом произнес традиционную формулировку Нал, искренне огорченный кончиной старого приятеля, и отстал от Лада.

– Смерть с мечом в руке – лучшая смерть для воина, – поддержал разговор, коснувшийся интересной для него темы Гал, и юный Гилад с обожанием посмотрел в рот своему кумиру, ожидая еще какой-нибудь вельми мудрой мысли.

Элька чуть не заскрипела зубами от скрытой досады. Она-то была почти уверена, что стараниями команды за время, прошедшее с их первой встречи, мрачные мысли Эсгала приобрели более позитивный окрас, и высокий воин усвоил, что с оружием в руке куда приятнее жить, нежели умирать. Прошлое неохотно отпускало Рассветного убийцу, но Элька поклялась себе, что сделает все возможное, чтобы друг и защитник вновь обрел полноценную радость бытия, а не только его смысл.

Вынужденное ожидание, сдобренное тихой беседой, длилось не более пяти-шести минут, и вот плотно прикрытая дверь, за которой исчез Столп, отворилась. Строгий секретарь, одарив посетителей очередным подозрительным взглядом, – будь они террористами, непременно заволновались бы, что разоблачены, – скрестил руки на груди и торжественно огласил вердикт:

– Высокий Табурет примет вас! Проследуйте за мной!

– До чего мы докатились! – тихо пожаловать Элька друзьям из «зазеркалья», – уже испрашиваем позволения поговорить с табуреткой!

– А ведь все начиналось с бесед с самобранкой! – с наигранным возмущением охотно подхватил приколист Рэнд, так вольготно развалясь в кресле, словно попутно насмешничал над вынужденной ютиться на табурете подругой. – Я ведь предупреждал, девочки, разбалуете вы их! Если так и дальше пойдет, скоро ни присесть, ни прилечь нельзя будет без разрешения мебели!

Лаворий провел посетителей (Гилад, естественно, потянулся следом) в другую комнату. Только переступив ее порог, гости поняли, что оказались в самом настоящем зале. Высоченные своды потолка терялись где-то вверху, под ногами блистал узорчатый паркет, выложенный символами данов, а вся правая половина стены башни представляла собой сплошное (вот тут точно без магии не обошлось!) окно. Через его разноцветный витраж струился свет, заливая единственный в практически пустом помещении предмет мебели – высокий трехногий табурет. На нем прямо и очень строго восседала маленькая, худенькая фигурка. Казалось, старушка парит или плывет в свете заходящего солнца.

Миниатюрная бабуся в просторном белом одеянии, скрадывающем ее сверхъестественную худобу, с явным усилием приподняла веки и обвела компанию взглядом бледно-голубых, выцветших глаз, разомкнула бескровные губы и молвила:

– Да осияет вас Лучезарный Свет, назвавшиеся посланцами Совета богов. С какими вестями прибыли вы в Твердыню Зад Си Дан?

Элька ожидала, что услышит шепот, но голос Высокого Табурета был тверд и звучен. С неожиданной болью девушка поняла, что слышит то немногое, что еще осталось прежним в некогда сильной и могущественной женщине, душа которой упорно цеплялась за немощную плоть и заставляла ее жить лишь силой своего несгибаемого духа. Впрочем, плоти сохранилось настолько мало, что даже будь у знаменитого табурета подпилены не одна, как предлагала Элька, а все три ножки, старушка все равно с легкостью усидела бы на нем.

– Да продлятся дни твои в свете, дана Дравелия, – с легким, но очень изящным поклоном отозвался Лукас, не употребляя титула старушки и не представляясь сам. – Мы прибыли в ответ на зов вашего мира. В Твердыню же привело нас несколько дел. Позволь представить тебе того, благодаря чьим талантам мы прибыли сюда столь стремительно – трогга Лумала, чей народ заново открыл людям тайны Старых Путей и готов стать проводниками по таинственным тропам – великому творению данов прошлого.

Лумал прижал уши к голове и неловко поклонился Высокому Табурету, стеснительно засопев и отирая вспотевшие ладони о штаны. Трогг так разволновался, что не смог сказать ни словечка.

– Мы рады приветствовать трогга Лумала в стенах Твердыни Зад Си Дан, – провозгласила старая женщина. На лице ее двигались только губы, и Эльке показалось, что она прилагает неимоверные усилия, чтобы не шевельнуть более не единой частью своего тела.

– Польза от обретения старого знания безмерна! Мы полагаем, что Твердыне было бы нелишне бессрочно нанять всех проводников-троггов. Если не мы, то кто и для каких целей использует их таланты? – прошелестев юбкой, подтвердила Минтана, выступая вперед.

– От Луговины Эда до Гулина он провел нас менее чем за пятнадцать минут, – поддержал свою колдунью Нал, кладя на весы решений ценный факт.

– С вашим проводником побеседуют Столпы, – быстро, не разводя допросов или придворных реверансов, распорядилась Высокий Табурет, чуть приподнимая руку. Может, бабка и была стара, но мозги у нее пока работали просто отлично, как и предсказывала Минтана. А если колдунья была права и Дравелия сейчас находилась под действием какого-то дурманного зелья, то ее способностью рассуждать можно было только восхищаться и гадать, как же она мыслила, будучи здорова.

Лаворий, не дожидаясь иного приказания, подошел к Лумалу и поманил пальцем, предлагая ему следовать за собой.

– Также столкнулись мы с Черной Братией, что силой чар пыталась управлять птицами над Гулином, – торжественно продолжил маг. – И заклятие, будучи разрушено, по сотворившим его удар нанесло, вороньим рассудком их награждая. В затворенном амбаре пребывают черные даны, и ключ к их темнице передан мною дане Минтане, дабы могли вы по своему разумению виновным назначить кару.

– Дана Минтана Старшему Защитнику и дану Кинту ключ передайте и сведения те, что потребны для доставки преступников, – снова распорядилась Высокий Табурет.

Гилад нехотя кивнул. Еще более неохотно, понимая, что именно здесь и сейчас будет твориться все самое интересное, а ему придется покинуть зал, дабы исполнить распоряжение Высокого Табурета.

– Но главная причина для нашего визита иная, – вновь вступил Лукас, дождавшись, пока Гилад и Минтана удалятся.

– Лукас, подожди, – позвала, резко выдохнув, Мирей, прогоняя с лица выражение неизбывной муки, и встала. – Не пытайте ее разговором, пожалуйста. Старая женщина очень больна. Ей ужасно тяжело даже просто сидеть, не то, что говорить, слушать и принимать решения. Жутчайшая головная боль. Я ощущаю ее токи отсюда и больше не могу смотреть! Необходимо облегчить страдания!

– А как же темная скверна этого мира, Мири? Ты сможешь? – сочувственно спросила Элька, прекрасно знающая самоотверженность подруги и ее готовность забыть себя ради других.

– Я должна или не смогу более зваться жрицей Ирилии, – упрямо заявила эльфийка, ибо под ее внешней хрупкостью таился воистину стальной стержень. И Элька поняла, что даже Гал, Рэнд, Макс и Лукас, вместе взятые, не смогут сейчас удержать целительницу в доме.

– Пусть идет. – Воин мгновенно встал на сторону жрицы, которой двигал долг.

Обмен репликами занял не более нескольких секунд, и пауза даже не стала слишком заметной, поэтому маг с привычным искусством повернул течение своей речи в нужное русло:

– Впрочем, прежде чем заговорить об этой причине, – молвил хитроумный Лукас, театрально поведя в сторону дланью, – я попросил бы прибыть сюда еще одну Посланницу богов – целительницу и жрицу Ирилии, ибо она явственно чувствует, что в этом зале находится та, кто неотложно нуждается в ее помощи.

Мирей вспорхнула в зал на вершине башни Твердыни. Девушка из дивных эльфов пришла в мир,