под креслами увидел человека в гражданском костюме – серых брюках и светлой безрукавке. Тем временем лесник сумел пробраться сквозь частокол сломанных кресел. Опираясь на стену, прошел по проходу к двери, кое-как вылез из вертолета, оглянулся и быстро поковылял прочь.

Мужчина в светлой сорочке лежал под креслами лицом вниз, разбросав по сторонам худые руки, и не шевелился. Фамилия мужчины была Демьянов, он занимал должность старшего эксперта районного экологического комитета и, обойдя множество чиновничьих кабинетов, проявил изрядную настойчивость, чтобы попасть на борт вертолета лесной авиационной охраны. Это был первый в его жизни полет.

Тимонин распростерся на полу и попытался ухватить мужчину за левую ближнюю руку, но никак не мог до нее дотянуться. Тогда он сграбастал Демьянова за воротник рубашки, изо всех сил потянул на себя, поднялся и потащил раненого по проходу.

Правая нога мужчины ниже колена была раздроблена в плоскую лепешку, ступня оторвана. Брючина, пропитанная кровью, оставляла за собой прерывистый бордовый след. Тимонин спрыгнул вниз на землю, взвалил раненого на плечи и пошел в том направлении, где оставил пожарного.

Отойдя метров десять от вертолета, он оглянулся и зашагал так быстро, как только мог. Керосин, разлившийся под искореженной машиной, уже вспыхнул. Пламя стремительно разрасталось, становилось выше. Вот-вот рванут баки.

Ковылявший впереди Тимонина бородатый лесник, тоже оглянулся назад, упал на землю и зажал уши ладонями.

– Ложись! – крикнул со своей позиции пожарник.

Тимонин опустил Демьянова на землю и рухнул сам как подстреленный.

Через пару секунд один за другим взорвались вертолетные баки. Мелкие металлические детали, алюминиевые заклепки, как шрапнель, разлетелись по сторонам. К небу взмыл столб пламени. Взрывная волна оглушила. Голова пошла кругом, и Тимонин словно провалился в бездонный колодец, но вынырнул из темноты, пришел в себя уже через пять минут и увидел, как по просеке к горящему вертолету мчатся две пожарные машины, «газик» и светлая легковушка. Тимонин поднялся на ноги, замахал руками. Эколог Демьянов тоже пришел в себя, попытался сесть. Но, увидев, что осталось от его ноги, охнул и снова потерял сознание.

Из машин высыпали пожарные в брезентовых робах и какие-то люди в цивильной одежде. Тимонин, пошатываясь, прошел несколько метров, поднял с земли портфель и снова опустился на землю.

Какие-то люди наклонялись над ним, ощупывали руки и ноги, о чем-то спрашивали. Смысл вопросов не доходил до его сознания. Он только качал головой и тупо улыбался. Подъехали две санитарные машины, и Демьянова, положив на носилки, понесли к ним. Эколог пришел в сознание, он стонал и старался задрать кверху изувеченную ногу. Бородатый лесничий добрался до машины «Скорой помощи» на своих ногах.

Мимо Тимонина пронесли полковника пожарной службы. Тот, привстав с носилок, помахал рукой своему спасителю крикнул:

– Держись, друг! Ты мне жизнь… Я тебя… – Он не договорил, упал спиной на носилки и заплакал.

Пожарные развернули шланги, подсоединили их к закачанным водой трехтонным цистернам, стали заливать горящий вертолет. К Тимонину все подходили люди, что-то горячо говорили, трясли вялую руку. Взяв за руки и ноги, его переложили на носилки.

Через десять минут машины с пострадавшими были на полпути к ближайшей больнице.

Девяткин не думал возвращаться в Москву, не использовав все возможности поиска здесь, на месте. «Жигули» долго петляли по округе, по проселочным дорогам, выезжали на трассу и вновь сворачивали на проселки. Боков сидел сзади, приходил в себя и размышлял о жизни. После долгих раздумий он решил, что жизнь есть не что иное, как цепочка человеческих предательств.

От гадких мыслей и голода у Бокова свело живот. Но он не жаловался, только злился про себя. Злился на упрямство Девяткина, граничащее с тупостью. Злился на себя самого, упавшего в обморок в дымном лесу. Злился на свой голод.

– Что мы тут делаем? – спрашивал он. – Тимонин потерялся в лесу, а не на дороге. А мы ездим не поймешь где…

Девяткин крутил баранку и молчал. Не хотелось последние силы растрачивать на слова. Наконец не выдержал и ответил:

– Ты сам знаешь, что мы тут делаем, потому что ты умный и взрослый мальчик. Почти взрослый.

Они проехали по границе Московской и Тверской областей, зарулили в Ярославскую область и снова вернулись в Тверскую. Оттуда повернули на Москву. Во второй половине Девяткин увидел над лесом высокий черный столб дыма. Это не был серый лесной дым. Полыхала резина, нефтепродукты, что-то очень вонючее.

– Мы его не там ищем, – пропел Боков.

– Тимонин мог поблуждать по лесу и выйти на дорогу. Мы не знаем, в каком месте он появится, поэтому и двигаемся, а не стоим на месте. Кстати, я за свою работу не получаю денег, а ты на окладе у Тимонина. Сколько, интересно, он тебе платит?

– Не скажу, – покачал головой Боков, – а то вы очень расстроитесь.

– Что, Тимонин так мало тебе платит?

– Наоборот, много, – самодовольно усмехнулся Боков.

Девяткин остановил машину возле придорожной закусочной-стекляшки. Они вышли из машины, устроились за столиком у окна и принялись за еду. По дороге в сторону Калязина промчались две машины «Скорой помощи». В обратную сторону с сиренами покатили пожарные грузовики. Столб черного дыма над лесом сделался прозрачнее, ниже, видимо, огонь потихоньку гасили. Водитель-дальнобойщик, подсевший к их столику, показал пальцем на лес:

– Там вертолет лесной пожарной охраны упал. Люди погибли. Экипаж и пассажиры. Раненые есть.

– Надо же, – покачал головой Девяткин и повернулся к Бокову. – Может, съездим? Посмотрим, что и как?

– Нечего нам там делать. Тимонин пешком шел, а не на вертолете летел, – пробурчал в ответ Боков.

– Ладно, будем возвращаться, – согласился Девяткин, не подозревая, что в «Скорой» мимо него только что промчался сам Тимонин.