разрушить ее добрую память о брате.
Ратлидж молча ждал.
— Что касается меня, — сказал констебль Уокер, — я даю вам слово. Пегги ничего не узнает, во всяком случае, я буду молчать.
Викарий подошел к окну.
Ветер нагнал большую тучу, послышались первые раскаты грома.
— Тео пришел ко мне и рассказал, что, когда ему было около десяти лет, из-за него чуть не умер один мальчик. Дело было так. Тео в тот день решил прогулять уроки и, пристроившись сзади на телеге с сеном, отправился в Гастингс. Он хотел исследовать пещеры контрабандистов, поискать там сокровища. Но этот мальчик увязался за ним, и Тео никак не мог от него отделаться. Он обзывал его маленькой уродливой жабой, говорил, что он лезет туда, куда его не просят, но все равно ребенок не отставал. Тео был крупным для своего возраста, и его принимали за более взрослого. Он надеялся, что его не остановят, но тот мальчик был маленький, и Тео побоялся, что именно из-за него их заметят, отошлют домой и там дадут нагоняй. Так вот, чтобы от него отделаться, он завлек мальчика на скалу Ист-Хилл, сказал, что там есть пещера с золотом и если они туда пойдут и поищут, то он даст ему половину того, что они найдут.
Оттли стал расхаживать по комнате, не глядя на внимательно слушавших его мужчин, потом снова отошел к окну.
— Разумеется, там не было никакого золота пиратов, а сама скала была очень опасна, и Хартл понадеялся, что маленький прилипала сорвется, когда подойдет близко к обрыву, чтобы спуститься в пещеру. Я не думаю, то есть не верю, что Хартл понимал, что делает. Он просто изнывал от желания освободиться и провести вольный день, а для этого надо было избавиться от хвоста. Когда мальчик близко подошел к краю и заглянул вниз, то так испугался, что его сковало страхом и он не мог двинуться с места. Он стал плакать и просить Тео дать ему руку, чтобы он мог отступить назад. Но Тео просто ушел и оставил его там. Ребенок все-таки смог отползти от опасного края и добраться домой. Он опоздал к обеду, и обеспокоенный отец задал ему хорошую взбучку. Потому что этот мальчик, как вы понимаете, тоже стал прогульщиком.
— Боже милостивый! И кто был тот ребенок?
Викарий закрыл окно, вернулся и сел.
— Тео Хартл не сказал. По его мнению, все равно невозможно было ничего исправить, а может быть, тот мальчик просил его сам об этом никому не рассказывать. Может быть. А может быть, и нет.
— Поэтому Хартл был убит за свой старый грех, именно там, на обрыве, а его тело сброшено вниз, — подытожил Ратлидж.
— Да, знаю, что обстоятельства его гибели близки к тому, чтобы можно было провести аналогию. Я старался не думать, забыть об этом. Не хотелось верить.
— А вы уверены, — спросил Уокер, — что тем мальчиком не был сам Вирджил?
— Это маловероятно. Если бы это было так, думаю, он сказал бы мне.
— Тогда каким образом Вирджил Уинслоу узнал эту историю? — спросил Ратлидж. — Не могу представить, что Хартл кому-то признался в своем поступке, тем более ему. Ведь если тогда Хартл вернулся на обрыв и обнаружил, что там никого, что мальчик исчез, это повергло его в ужас. Он не знал, куда девался несчастный. Свалился вниз или каким-то образом выбрался, поборов временный шок, и спасся. Когда Тео вернулся в Истфилд и увидел, что мальчик жив, он наверняка ждал, что на пороге вот-вот появится полиция. Потому что мальчик рассказал о том, что произошло. Учителю, своим родителям или другим детям.
— Я задавал ему этот вопрос, — ответил Оттли. — Хартл действительно ждал, что за ним придут, но чем больше проходило времени, тем он сильнее убеждался, что мальчик побоялся рассказать о том, что случилось. Хартл почувствовал неимоверное облегчение, он поклялся, что никогда больше не совершит поступка, за который станет потом стыдиться. Его еще ждало объяснение с обозленным отцом, который хотел знать, почему сын прогулял уроки.
— Вы уверены, что он не намекнул и ничего не сказал такого, из чего вы могли бы сделать вывод, кто именно был тот мальчик.
— Всего одна фраза:
— Как вы думаете, это был сын Саммерса? — спросил Уокер.
Он спросил Ратлиджа, но ответил викарий:
— Разве тогда он еще был в Истфилде? Я спрашивал Тео, он сказал, что Саммерсы уже уехали на новое место.
— Хартл мог солгать. Он, вероятно, знал, почему уехали Саммерсы. Наверное, сын рассказал отцу о том, что с ним произошло. Тот был в ужасе и предпочел увезти семью, а Хартл не хотел брать вину на себя еще и за их отъезд. Его признание было неполным.
— Маленький Саммерс был мишенью для насмешек, — сказал викарий, — дети очень его не любили, он просто их раздражал. Так вы думаете, что он был жертвой Хартла? — У него в голосе прозвучало сомнение. — Остается вопрос: как узнал Вирджил Уинслоу?
— Не думаю, что Уинслоу знал, — сказал Ратлидж. — Во всяком случае, сегодня он просто пытался действовать наобум. Мы спрашивали его жену, не было ли секретов у ее брата. Уинслоу сделал из этого вывод, что здесь что-то кроется, поэтому он и был убит. Спасибо, викарий, что рассказали нам. Эта история поможет взглянуть на дело с другой стороны. Если из этого ничего не выйдет, Хартл преувеличивал свою вину, просто со временем она разрасталась, и случившееся казалось ему все более зловещим.
Лицо священника просветлело.
— Скажу вам по правде, не могу поверить в то, что молодой Хартл мог быть таким жестоким. Он был хорошим человеком и стал бы хорошим отцом.
Но детство имеет свои темные стороны. Порой искушение сделать что-то плохое слишком сильное, когда трудно устоять. Если ребенок очень этого хочет. Способность отличить хорошее от дурного пасует перед таким желанием. Леденец в лавке прямо перед глазами, чужая игрушка, самый большой кусок торта на тарелке и самое большое яблоко в вазе. Такое искушение едва ли приведет к убийству. Но мальчик, решившийся прогулять уроки, чтобы искать золото пиратов, уже был напуган своей собственной смелостью. Поэтому сделал отчаянную попытку избавиться от помехи, от того, кто хочет разрушить его планы. Мысль об ответственности не могла прийти ему в голову. Он боялся одного — что его поймают прежде, чем он найдет клад. Пошел бы он на убийство? И считал бы потом, что убил того мальчика, если бы тот свалился со скалы, когда он бросил его без помощи?
Кто теперь может сказать?
Они поблагодарили викария и ушли, предупредив, чтобы тот запирал двери.
Когда они отошли на достаточное расстояние, Уокер сказал:
— Из-за вас я солгал ему. Эта история все равно должна выплыть.
— Возможно. А возможно, и нет. Но что даст, что принесет эта правда?
В этот момент ударили первые капли дождя, поднялся ветер, начиналась гроза. Крупные капли обещали ливень. Молния, сверкнув, осветила арку ворот. И тут же последовал раскат грома.
— Нам надо поговорить с отцом Роупера. Знал ли Джимми эту историю? И с миссис Джефферс. Не знаю, можем ли мы разговорить Пирса, потому что его Энтони вне подозрений. Наследник и надежда.
Они помчались в гостиницу, потому что уже полыхали молнии и разразился ливень. Задыхаясь, в намокшей одежде, вбежали в вестибюль.
— Я возьму у них напрокат зонт. — Уокер взглянул на небо. — Мы все еще патрулируем сегодня?
— Нет. Думаю, он исчез, кем бы он ни был.
— Тогда доброй ночи. — Уокер прошел к стойке, где специально для гостей держали зонты, выбрал себе один, кивнул на прощание Ратлиджу и вышел под дождь.
Хэмиш сказал: «Твой викарий. Он не хотел помнить. Они были всего лишь мальчишками».
— И это было давно, — добавил Ратлидж.
«Да, а теперь должны судить мужчин, которые были теми мальчишками».
Он был прав. Мальчики выросли, служили в армии, воевали за свою страну, с честью и отвагой, и у них впереди была жизнь, а грехи детства были давно забыты.
