В тот же день Венгер переговорил по телефону с Эвелин. Она высказала предположение, которое он сам боялся озвучить: вероятно, что-то случилось.
Наконец ветер утих. Небо все еще было затянуто облаками, но они уже не проносились над пансионатом подобно неуправляемым цеппелинам, а бесформенными серыми массами вяло висели над холмами.
Франц и Лени Хофер даже в плохую погоду выходили с детьми на прогулку. Последние три дня за окном царил сущий ад. Поначалу они восприняли непогоду, рассматривая ее как явление природы. Но после того как буря бушевала всю ночь напролет, а утром дождь пошел еще сильнее, семья Хофер понемногу начала роптать. Благодаря прекрасному солнечному летнему дню накануне им кое-как удалось скрыть разочарование по поводу своих апартаментов, равно как и не начинать заново споры о том, куда лучше было ехать — на море или в горы. Но установившаяся гармония оказалась хрупкой. Она не устояла перед теснотой их номера в пансионате.
Поэтому когда буря миновала и появилась возможность снова выбраться на воздух, не опасаясь, что на голову упадет кирпич, горшок с геранью или вырванное с корнями дерево, они это сочли чуть ли не величайшим благодеянием. Отец, мать и трое детей шли к озеру по размытой проселочной дороге, держась друг от друга на расстоянии, гарантировавшем молчаливое одиночество.
Кати, средняя дочь, ушла далеко вперед, словно хотела оторваться от остальных. Лени Хофер увидела, как она свернула с дороги и скрылась в кустах: «Если она решила поиграть в прятки, то я сделаю вид, что не заметила, и пройду мимо». Однако Кати быстро вернулась на дорогу и жестами стала подзывать остальных. Никто и не подумал ускорить шаг. Кати снова растворилась в кустах.
Место, где она свернула с дороги, оказалось съездом на автостоянку, которая пряталась за зарослями лесного орешника. На ней могли разместиться около десяти автомобилей. Стоянка была оборудована скамейкой для отдыха, двумя мусорными корзинами и щитом с изображениями охраняемых растений. Протекавший между лесной опушкой и автостоянкой ручеек превратился в коричневый поток и намыл по обе стороны несколько метров земли. Две вырванные с корнями ели придавили крышу черного «рейнджровера». Задняя часть машины по самые окна увязла в русле ручья.
Джип был зарегистрирован в качестве служебной машины одной адвокатской конторы.
— Чтобы выбраться из этой грязищи, нужен вездеход, — незатейливо сострил деревенский полицейский.
Звонок в город позволил выяснить, что д-р Урс Бланк, который, как правило, пользуется «рейнджровером», пропал примерно неделю назад. Его не объявили пропавшим только потому, что он и раньше нередко выбирался в лес на длительное время и по таким дням с ним, естественно, никакой связи не было. Он прекрасно зная лес и имел хорошее снаряжение.
— Не такое уж и хорошее, — сказал деревенский полицейский своему коллеге из кантона, после того как они обследовали вытащенную из грязи машину. В ней нашли рюкзак, продукты, туристское снаряжение, одежду, спальный мешок и палатку.
Принесенная ручьем галька разбила одно из задних стекол. Салон машины был заполнен грязью, гравием и ветками. В бардачке полицейские обнаружили размокший паспорт, связку ключей и кошелек. В кошельке было больше трех тысяч франков, коллекция кредитных карточек и водительское удостоверение. Кроме того, там лежал разбухший конверт. В конверте — листок, по виду больше напоминавший батик. Это, несомненно, было письмо, но чернила расплылись. Различить, да и то с трудом, удалось только напечатанный заголовок: «Д-р Урс Бланк, адвокат.
— Прощальное письмо, — предположил деревенский полицейский.
То был не первый человек, кого он здесь находил. Грюндельзее хоть и маленькое озеро, но в глубину метров четыреста будет, а то и побольше. Не раз случалось, что люди тут пропадали.
Секретарша Бланка уже обо всем рассказала Альфреду Венгеру, и поэтому он успел подготовиться к расспросам полицейского, который несколько дней назад справлялся об адвокате.
— Можно ли допустить, что Урс Бланк совершил самоубийство?
Если бы этот вопрос ему задали несколькими месяцами раньше, Венгер ответил бы не колеблясь: Урс не относится к типу самоубийц. Но сейчас уверенности не было. После всего, что он узнал о Бланке, и особенно после появившихся в последнее время подозрений, Венгер допускал, что самоубийство могло показаться Бланку единственным выходом.
Если быть честным до конца, то и ему тоже.
— Да, вполне можно. Доктор Бланк в последнее время был моим пациентом.
— А от чего он лечился? — спросил Блазер без видимой надежды.
— Доктор Бланк — мой пациент. Я не имею права раскрывать его секреты. Единственное, что могу сказать: к сожалению, такой исход меня не удивил бы.
— Знаешь, что не дает мне покоя? Случившееся оставило меня равнодушной. Я пытаюсь выглядеть опечаленной, но за этим ничего нет.
Эвелин Фогт сидела с Рут Цопп в коктейль-баре, где подавали только свежевыжатые соки из экологически чистых овощей, а также имелся экологический салат-буфет. Посетители в очереди дожидались, пока освободится маленький столик, занимать который можно было не более чем на полчаса.
— Вы же давно живете порознь.
Эвелин сделала глоток сока сельдерея.
— Он сильно изменился. Стал совсем чужим. Если честно, я стала его побаиваться.
Рут Цопп поставила перед собой стакан со свекольным соком. Ее выбор, возможно, объяснялся тем, что цвет этого напитка подходил к губной помаде и лаку для ногтей:
— Тебе ведь стало легче, правда?
Рут обладала талантом обсуждать вещи, о которых было принято помалкивать.
— Конечно нет, — возмутилась Эвелин.
— Не будет ли еще каких-либо пожеланий? — осведомился официант в фартуке садовника.
Столик надо было освобождать. Рут попросила рассчитать их. Оказалось, что официант уже приготовил счет.
— Что будет с вещами Урса?
— Его отец еще жив.
— А с деньгами?
Эвелин пожала плечами.
— А ты?
— Мой адвокат говорит: нужно иметь хотя бы одно доказательство, что Урс принял к сведению проекты договора. Но он на них никак не прореагировал.
— Подружка, как всегда, на коротком поводке, — вздохнула Рут так, словно испытала это на собственном опыте.
— Ты думаешь, что во всем я виновата? — спросила Люсиль свою подругу Пат.
Они сидели за кухонным столом. Два часа назад они узнали от Альфреда Венгера, что Бланк, по всей видимости, совершил самоубийство. В связи с обстоятельствами дела Венгер посоветовал не особенно распространяться об их грибных опытах.
— Ты рехнулась. Как можно думать, что у него съехала крыша от пары грибочков?
— Не будь меня, он еще жил бы.
— И преспокойненько убивал бы людей и котов.
— Это еще не доказано.
— А нападение в прошлую среду?
— Но он же никого не убил.
