Тот повертел занывшей шеей, однако со скамейки вскакивать не спешил.

— У нас же арбалеты! — пояснил Кортес. — Спрячем их под парадные накидки из перьев, что нам преподнесли.

Капитаны непонимающе переглянулись.

— И круглосуточное дежурство, — рубанул воздух рукой Кортес. — Возле постели, за столом — везде! Пока прислуга не привыкнет, что мы — его гости до гроба.

Альварадо недоверчиво хохотнул. В этом что-то было.

— И, конечно же, готовимся к отходу, — завершил Кортес и критически глянул на огромное, в полтора человеческих роста, золотое солнце, укрепленное посреди стены. — Берем, что сумеем, и — домой!

Когда Сиу-Коатль обошла всех до единого членов Тлатокана и сообщила, что ее мужа взяли в заложники, а Повелителя дротиков Иц-Кау-цина, похоже, убили, ей не поверил никто.

— Ты думай, что говоришь! — мгновенно одернул ее Верховный судья. — Полный дворец охраны, а она такую чушь несет!

Правитель города Тлакопан выражался осторожнее, но и он был скептичен.

— Ты говоришь, возле Мотекусомы четверо кастиланских вождей и Колтес…

— Всегда так, — подтвердила Женщина-Змея, — но эти четверо вождей все время разные, они явно меняют один другого… И еще… мне кажется, что у них под накидками спрятано оружие.

Правитель Тлакопана на секунду оторопел, а потом рассмеялся.

— Как они могли пронести оружие во дворец?

— Так ведь Мотекусома разрешил им везде ходить с оружием… — объяснила Сиу-Коатль. — Их даже гвардия не обыскивает!

— Нет-нет… — выставил вперед ладонь Правитель Тлакопана, — ты какие-то глупости говоришь. Как это разрешил ходить с оружием? Такого просто не бывает!

И лишь Какама-цин сразу встревожился, начал расспрашивать, и Сиу-Коатль рассказала, что Иц-Кау- цин из комнаты для совещаний так и не выходит — уже второй день подряд, а сам Тлатоани даже вождей из провинций не принимает, — одних гонцов… но, в конце концов, от нее отмахнулся и Какама-цин.

— Сейчас у Мотекусомы очень важные переговоры идут, высокородная Сиу-Коатль. Ты бы в это не вмешивалась. И, кстати, Иц-Кау-цин, как Повелитель дротиков, обязан там присутствовать. Сколько бы переговоры ни длились.

А дни все шли и шли — второй, третий, четвертый, и до членов Тлатокана вдруг стало доходить, что давно пора вызывать их на совещание, а из дворца ничего не поступает. Одни распоряжения об усиленном снабжении кастилан едой для солдат и свежей травой для Громовых Тапиров.

Только вот выводы они сделали свои.

— Мотекусома опять не собирается нас ни о чем извещать, — сокрушенно покачал при встрече головой Верховный судья. — Ни во что закон не ставит!

— Я думаю, он хочет породниться с кастиланами в одиночку, а наши дочери останутся без достойных мужей, — ревниво предположил правитель Тлакопана.

— Все ему власти не хватает… — зло процедил Какама-цин.

И когда прошло шесть дней, Высший совет, наконец-то, созрел. В нарушение этикета все трое прошли на женскую половину, переговорили с осунувшейся Сиу-Коатль и вскоре, сняв обувь и скрыв парадные одежды под одинаковыми служебными накидками, входили в зал для приемов. Огляделись и признали: все именно так, как говорила Женщина-Змея.

Кортес, оба переводчика и четверо кастиланских вождей в почетных накидках из перьев колибри и кецаля напряженно сидели над чашечками с давно остывшим какао и оставлять верховного правителя один на один с Высшим советом страны отнюдь не собирались.

— Завершились ли твои переговоры с высокочтимыми гостями? — сразу же после приветствия перешел к делу Верховный судья.

— Нет, — коротко ответил Мотекусома. — Не завершились.

— А достиг ли Великий Тлатоани хоть каких-нибудь результатов? — осторожно поинтересовался правитель Тлакопана. — Все-таки шесть дней прошло…

— Нет, не достиг.

Члены Тлатокана переглянулись. Все было очень, очень странно, однако ничего более при чужаках говорить не следовало.

— А когда ты собираешься пригласить Тлатокан на совещание?

— Мне это неизвестно.

Вожди обомлели. Таким они своего правителя еще не знали.

— И что же нам теперь делать? — совсем уже растерянно спросил Какама-цин.

— У каждого из вас есть свои обязанности, — сухо напомнил Мотекусома, — как перед Союзом, так и перед своим родом. Их и выполняйте. Идите. Я должен говорить с моими гостями.

Потрясенные вожди медленно, не поворачиваясь к Тлатоани спиной, отошли к выходу и, затрещав тростниковой занавесью, вышли. Но обсудить увиденное они отважились лишь, когда вышли на кипящую народом залитую солнцем улицу.

— Я думаю, Сиу-Коатль не ошиблась, — первым подал голос Какама-цин. — Но нам никто не поверит.

— И слава Уицилопочтли, что никто не поверит, — мертвым, пустым голосом проронил Верховный судья.

Вожди замерли.

— Почему?

Верховный судья болезненно сморщился.

— Если люди узнают, что Мотекусома, а значит, и его жены — доверенные ему дочери вождей всех племен оказались в руках у чужаков, Союз рухнет — еще солнце не успеет сесть.

Тлатокан обсуждал свалившуюся на них и почти непосильную проблему горячо и пристрастно. Каждый стоял на своем, однако в одном они сошлись мгновенно — никаких известий о постигшем их позоре вождям других народов. Иначе их собственный народ мог в считанные дни потерять все то влияние, что с таким трудом копилось на протяжении последних трехсот лет.

Поэтому совершенно отпадала идея освобождения Мотекусомы силой извне. Имевший безусловный авторитет среди воинов Иц-Кау-цин пропал без вести. А если штурмовать дворец прикажет солдатам кто-то из них, членов Тлатокана, его просто арестуют! Понятно, что удержать происшедшее в тайне тогда стало бы невозможным, и Союз опять-таки ждал позор и неизбежный распад.

Не смог бы Тлатокан привлечь к освобождению Великого Тлатоани и внутреннюю охрану дворца. Когда Мотекусома вводил правило, что дворцовая гвардия подчиняется лишь ему, он и в мыслях не держал, что когда-нибудь, сидя в самом сердце дворца, даже не сумеет отдать ей приказ.

— Лучше всего, если их как-то выманить из дворца, — подытожил все сказанное правитель Тлакопана.

Вожди согласились: это и впрямь было бы самым лучшим.

— Даже если выманить не удастся, они и сами уйдут, — резонно добавил Верховный судья.

Все переглянулись и тоже согласились. Бегство чужаков было вопросом времени.

— Но мы не можем и ждать. Уже теперь к Мотекусоме почти никого не пускают, — рассуждал вслух правитель Тлакопана. — Скоро пойдут слухи!

— Так давайте нападем! — предложил Какама-цин.

— Ты, Какама-цин, как маленький! Мы же это обсуждали! Мы не можем напасть! — зашикали на него вожди.

— Не здесь, — пояснил Какама-цин. — У моря. Там, в крепости родной брат Колтеса сидит! Нападем на него, и Колтес обязательно выйдет из дворца, чтобы помочь!

Правитель Тлакопана заинтересованно хмыкнул.

— Можно попробовать…

— А еще лучше, если они нападут первыми, — прищурился Верховный судья и оглядел членов