– А что я думаю? – вполне мирно полюбопытствовала я, отбирая руку.

Мужчина беспрекословно вернул конечность хозяйке, потом немножко помялся, видимо не зная, как я отнесусь к его соседству, и нахально пристроился рядом на подоконник.

– Мне кажется, ты думаешь, что тебя бросили, – сказал мне на ухо, словно дунул.

– И в кого ты такой умный? – Я слегка отстранилась и бесцеремонно посмотрела в упор на непрошеного психотерапевта. – В маму или папу?

– В обоих сразу, – солнечно просветил меня Магриэль в отношении своей наследственности. – А разве я неправ?

– Нет! Тебе наврали! – категорически отвергла я утверждение самоуверенного нахаленыша, но, поскольку бессмысленно лгать было противно моей природе, я все же изменила ответ: – Ну… вообще-то – да!.. – Потом вдруг подумала, что нечего тут перед всякими душу наизнанку выворачивать, и решила поступить «ни нашим ни вашим»: – Не знаю!

– Понятно, – кивнул эльф. – Поговорить по душам с противным эльфом ты не хочешь.

– Молодец! – похвалила я умника. – Возьми с полки пирожок! И дай мне, пожалуйста, побыть одной. Видеть вас не могу.

– От мучного портится фигура, – лукаво заметил Магриэль, изящно спрыгивая с подоконника. Отошел в сторонку и насмешливо присовокупил, взмахнув длинным рукавом с кружевной манжетой: – А от слез опухают глаза и появляются новые уродливые морщины.

– И что? – Я подозрительно уставилась на него, справедливо ожидая подвоха после финальной реплики. – Тебе какая разница?

– В гарем не возьмут, – спокойно заметил ушастик, бочком продвигаясь к двери вдоль кровати и подло подхихикивая, – и денег не получишь!

– Ах ты, жмот ушастый! – задохнулась я от возмущения. – Да пойду я в ваш гарем, не переживай! Сейчас пострадаю немного, успокоюсь и тотчас пойду!

– Гарем вообще-то не наш, – флегматично поправил меня хитрый Магриэль уже около двери, – а князя диэров. И после обеда нас ждут! Так что времени тебе на душевные муки и глубокие женские переживания – до обеда.

– Спасибо, заботливый ты мой, – фыркнула я, отворачиваясь. Как бы там ни было, благодаря усилиям брюнетистого ушастика плакать расхотелось.

– Всегда пожалуйста! – ответили мне в тон и вышли за дверь. Уже оттуда я услышала кусочек занятного диалога: – Мадам, может, вы в состоянии помочь?

– А в чем дело? – пробасила мама Мума, шоркая по коридору чем-то вроде метлы.

– А у нас Леля в большой печали, – пояснил брюнет.

Подлец! Взял и заложил! И не стыдно ему ни капельки. Ну, пакость лопухастая…

– Почему? – не поняла трактирщица.

– Ее бросил тролль. Теперь она льет слезы на ваш подоконник и собирается размазывать сопли по вашему оконному стеклу. Заметьте, мадам, платки она категорически не признает, зато любит занавески. Так что подключайтесь, если не хотите внеплановой генеральной уборки и дальнейшей порчи вашего имущества. Леля в горе неукротима!

– Бедная девочка! – сочувственно произнесла Мума. – Сейчас приду. – Скрипнули деревянные половицы, и она утопала вниз по лестнице.

Маг-гри-и-э-эль!!! Вот же сибирская язва, украшенная длинными ушами. А зачем язве уши? Надо предателю их срочно оборвать! Или не обрывать? Стоит поразмыслить. Нет, уши пожалею, наверное. Иначе как другие будут вычислять его месторасположение?

Не прошло и пяти минут, как в комнату просочились Лелик с Боликом. Братья осторожно приблизились к месту моих страданий, держа руки за спинами.

Еще бы по-пластунски доползли и белый флаг выкинули! Тоже мне, эльфийская разведка боем. Может, предложить им зеленые ветки в волосы и одно место засунуть… для маскировки?

– Чем обязана? – поинтересовалась я у неразлучной парочки, скрывая улыбку.

– Лель, тут такое дело, – замялся блондин и выудил из-за спины… букет, – это тебе.

– Спасибо, – растроганно поблагодарила я, принимая цветы. – Красивые, – принюхалась, сунув нос в крупное белое соцветие. Всхлипнув, проговорила: – И пахнут замечательно. – Слезы непрошеными гостьями набежали на глаза.

Вот они, хоть и кролики надоедливые, но цветов для меня не пожалели… а он…

– А Лелигриэль второй букет Луме подарил, – наябедничал шатен, уничижительно глядя на брата.

– Да?! – полезли у меня глаза на лоб. Слезы моментально высохли. – Зачем?!

– Ему не понравилось, что его обозвали дохленьким и непрезентабельным. Теперь доказывает собственную мужскую состоятельность.

Блондин покраснел и угрожающе уставился на Болика, демонстративно потирая кулаки.

– И как она восприняла? – прорезалось мое любопытство.

– Положительно, – смеясь глазами, сообщил зубоскал. И расшифровал: – Не навернула его по ушам, а только положила букет в мусорное ведро. Наверно, наш коварный обольститель в ее понимании все-таки не котируется.

На этой фразе шатенчику заехали в челюсть, и началась миленькая потасовка, в которой оба участника находили какое-то странное мужское удовольствие, ибо на мои призывы к миру и дружбе отмахивались и с энтузиазмом мутузили друг друга. Развлекались они от души, можно сказать, на бис, так что синяки на их смазливых рожицах проявлялись с удивительной быстротой.

М-дя… и пострадать не дадут по-человечески! Только я настроилась на потоки слез, глубокую тоску и беспросветную печаль, как мне всю малину обломали! Ну вот как над их представлением не смеяться?

– Геть отсюда! – прервала бои местного масштаба деловитая мама Мума, величественно вплывая в комнату с огромных размеров подносом. – Нам, девочкам, необходимо пошептаться!

Драчуны успокоились, и Болисиэль торжественно вручил мне помятую корзинку с крошками.

– Это что? – уставилась я на содержимое «подарка». Подарок тронул мое сердце бесхитростностью.

– Печенье! – гордо поведал мне даритель. – Чтобы жизнь стала сладкой! И не плачь, а то мы с братом опять подеремся.

– И разломанной на куски, – пробормотала я под нос и расцвела улыбкой. – Спасибо вам, мальчики! Все было замечательно!

Мальчики заулыбались, игриво подмигивая: типа мы еще и не так можем!

Муме надоело ждать, пока мы расшаркиваемся друг перед другом, и она твердой рукой выставила (скорее выкинула) из комнаты братцев-кроликов. Закрыв дверь на засов, трактирщица вернулась к месту моего обитания и внимательным взглядом окинула подоконник и все прилегающие к нему места, куда, с ее точки зрения, рыдающая особа спокойно могла дотянуться. Не обнаружив обещанного эльфом значительного ущерба, она широко улыбнулась и, сграбастав меня в охапку, потащила к столу, ласково сюсюкая по дороге:

– Красавица моя, что ж ты так бровки нахмурила?

Господи, ну и денек у меня выдался. То дерутся, то в душу лезут, то за слабоумную принимают… У меня вид олигофрена? Слюни пускаю? Или синдром Дауна внезапно вылез? Спал-спал, потом надоело ему, понимаешь, внутри в партизанских окопах отсиживаться, взял да решил и мир посмотреть, и себя показать! Только вот почему именно сейчас? Ах да! От влюбленности же мгновенно глупеют и тупеют? Р-р-р! Черт возьми, вот оно мне надо?

Мне вообще такой способ перемещения в пространстве не слишком нравится. Одно дело, когда тебя тягает мужчина, которому ты симпатизируешь. Это по меньшей мере приятно. Открывается та-а-акой простор деятельности: головку на сильное плечо положить, глазки томно прикрыть, губки бантиком сложить (главное, не переборщить и не завязать их морским узлом), ресничками ветер устроить. И совсем другое дело, когда тебя куда-то прет динозавр, маскирующийся под женщину-хозяйку.

Поразмыслив подобным образом, я начала решительно выкручиваться из мощных рук Мумы, заявив:

– Если у меня временно и отказали мозги, то к ногам описанное явление никоим образом отношения не