– Хорошо, – покладисто согласилась я, раздумывая: «А не сваляла ли я дурака, пустившись в разборки?» – Но хотелось бы конкретики: имя, фамилия, место работы, наличие жилплощади и прочих материальных благ.

– Не усложняй, – услышала я в ответ, и меня обняли сильные руки. – Ты же меня любишь?

– Люблю, – без малейшей тени сомнения согласилась я, но мгновенно поправилась: – Но это к делу не относится! Что это за тайны мадридского двора? Трудно представиться по всей форме? И кстати, я же тебя не спрашиваю, заметь: любишь ли ты меня?

– Люблю, – ответили мне и попробовали возобновить приятное во всех отношениях занятие, после которого иногда рождаются дети.

Но я была начеку! Вот теперь мне стало особенно интересно, как меня любят, и страшно интриговало – кто.

Отцепив от себя настойчиво гладящие руки, я отодвинулась подальше, особенно от его части тела… ну… которая, увы, была лишена необходимого средства контрацепции, и категорично заявила:

– Я с незнакомцами сексом не занимаюсь даже по взаимной любви!

– Как с тобой сложно, Леля, – вздохнул мужчина.

– А кому сейчас легко! – парировала я. – Мне тоже несладко, но принципы, знаешь ли, они давят на психику.

– Лучше бы они давили на что-то другое, – предложил он. – Например, на сексуальность.

– Когда познакомимся, то они быстренько переключатся на то, что надо, – пообещала я.

И получила в ответ нечто невообразимое:

– Еще не время…

– Серьезно?! – завелась я с полуоборота. – Значит, перепихнуться – самое то, а познакомиться – не время? Луна неподходящая? Звезды в парад планет не построились?! Девушка сомнительная попалась? Хорошо устроился!

– Можно бы и лучше, – тонко намекнули мне на смену деятельности.

Ага, и флейту на задворки, раньше, помню, йогов с дудками над кобрами рисовали. Флейта дудела, а эти послушно покачивали капюшоном… НО! Я не это… которое то!

Я не поддалась на призывы сирены мужского пола и проигнорировала пламенный призыв:

– Остынь, полуночник, и отвечай на поставленный вопрос!

– Не торопи события, – осадили меня. – В свое время все узнаешь.

– Когда? – ядовито поинтересовалась я, начиная злиться. – Когда состарюсь?

– Нет, гораздо раньше, – пообещал мне партнер, сопровождая свои слова бархатным смехом.

– Уже радует, – поделилась я с ним, – ждать осталось совсем недолго. Всего-навсего «гораздо раньше», чем старость. Знаешь, давай договоримся: ты определись, когда этот момент наступит, сообщи, и мы продолжим такое обоюдно увлекательное занятие. А пока извини, я через себя переступать не буду!

– А ты переступи через меня, – предложил он и одним гибким движением подмял под себя.

– Мы так не договаривались! – надулась я, не желая сдавать позиции и расслабляться.

– Мы никак не договаривались, – сообщили мне прописную истину и закрыли рот поцелуем.

Целовался он до такой степени умело, что я уж стала подумывать, в какое место мне следует запихнуть совесть, принципы и иже с ними, как мне вдруг поведали:

– Мне пора.

– Уже? Куда? Зачем? – посыпались из меня вопросы.

– Не спрашивай. Помни, что тебя не только боятся, но и любят. – И пропал.

Ну и как это называется? Поматросил и бросил? Тоже мне, «привидение с мотором»! Нет! Мужчинам до конца верить нельзя! Все они гады! Как только у них дело до этого конца доходит, так все остальные части тела просто бьются в экстазе. И готов сильный пол наобещать златые горы и звезды с неба, а вот как они туда полезут за звездой, никто в тот момент не думает. Авось женщина расчувствуется и забудет. Сейчас! Мы всегда об этом помним, только не всегда говорим и напоминаем. Золото и звезды еще складировать куда-то нужно, да и мужчину за ними отпускать опасно – вдруг не донесет? Или донесет, но другой? Тут еще сто раз подумаешь, прежде чем рот открыть…

Поразмышляв на тему несовершенства мира и проживающих в нем коварных соблазнителей-мужчин, дальше уже досыпала без будоражащих душу и тело сновидений.

Утром проснулась на удивление отдохнувшая и готовая к новым подвигам во имя повышения собственного благосостояния. Бодро вскочив с кровати и удивившись отсутствию Мыра, я умылась, оделась, привела себя в порядок и побежала вниз, кормиться.

Трактирный зал в это раннее время пустовал, лишь моя неразлучная троица эльфов сидела за дальним столиком и, активно шевеля ушками, энергично набивала желудки. Недолго думая я присоединилась к ним, придвигая к себе тарелку с салатом и беря вилку.

– Всем доброго утра! А где Мыр?

– Ушел, – сообщил Болисиэль, любезно предлагая даме еще теплый хлеб. – Доброе утро.

– Ушел? Куда? – поинтересовалась я, плотоядно разглядывая накрытый стол и мысленно сражаясь с совестью из-за диеты.

– Получил расчет и ушел, – ответил Магриэль. – И тебе доброе утро. Еще что-то заказать?

– Ушел… – убито прошептала я. – Совсем? Он вернется?

– Зачем? – удивился брюнет. – Он свою работу сделал, деньги получил.

Из ослабевших пальцев выпала вилка. День стал пасмурным, а настроение ужасным.

– Он ничего мне не просил передать? – тихо спросила я, стараясь не выдать голосом робкую надежду. Напрасно. Я была услышана.

– Нет, ничего, – сочувствующе глядя на меня, ответил Лелигриэль.

– Спасибо, – совсем беззвучно прошептала я и встала из-за стола. Ноги были ватными. В ушах звенело.

– Ты куда? – встревожился Магриэль. – А позавтракать?

– Спасибо, – ответила я лишенным всяческих эмоций голосом, не оборачиваясь и не останавливаясь. – Я не голодна.

Мне сейчас было нужно побыть одной. Справиться с нахлынувшими чувствами. И, черт возьми, привести себя в порядок, встряхнуться и попытаться «сохранить лицо». Моя бабушка неустанно повторяла: «Мы, женщины, слишком уникальны, чтобы лить слезы из-за мужчин. – Потом, правда, замолкала и добавляла: – Если только мужчина не стоит наших слез». Так вот, мне в данный момент срочно требовалось определиться с вопросом – стоит ли Мыр моих слез…

Когда в комнату вошел Магриэль, я сидела на широком подоконнике и водила пальцем по стеклу, не в силах решиться на что-либо, но чувствуя себя покинутой и осиротевшей. Я отчаянно пыталась накрутить себя, чтобы хоть злостью перебить душевную боль.

А чего хотела? Чтобы он признался мне в вечной любви, да? И мы жили долго и счастливо? С троллем? С зеленокожим и уродливым? Бролликов заводили? Миловались-целовались?!

Да. Нет! Не знаю…

Сильно хотелось плакать, но слез не было. Только сухие спазмы раздирали легкие. Нос и глаза, если честно, все равно распухли до безобразия. Мне и самой видеть отражение в оконном стекле было противно. Так мне и надо, идиотке! А нечего за троллями бегать!

– Леля, – начал Магриэль, подходя ближе, – я могу чем-то помочь?

– Ты? – Я отвернулась на секундочку, а когда повернулась к нему уже почти невозмутимым лицом, то удивленно подняла брови. – Чем? На аркане его обратно приволочешь?

– Не совсем так, – грустно улыбнулся эльф. – Боюсь, на такое действие у меня не хватит сил, но попробовать найти его я могу. Ты тут ужасно потерянная сидишь… не привык тебя слабой видеть.

– Зачем? – Я задала очевидный вопрос. Пояснила, давя внутреннюю гордость и пробуждая едкую, выжигающую горечь: – Он сам ушел, не попрощавшись. Понимаешь, САМ! А насильно мил не будешь, как утверждает мама Мума. И я ей почему-то верю.

– Может быть, ты неправа, мало ли?.. А вдруг все не так, как ты думаешь? – тихо поинтересовался брюнет, ласково беря меня за руку. – Не способен Мгбррыр тебя без единого слова на произвол судьбы оставить. Не в его характере… Не думай о нем плохо преждевременно. Может, все выяснится?