и прочитала: «Коля, любимый, прости. Я должна…» Записка была не дописана. Вероятно, Гераськина долго пыталась найти нужные слова, но они не находились, поэтому она вновь прибегла к алкогольному допингу. Однако новая доза спиртного не пошла ей на пользу – лишь вырубила женщину. Лина заснула, так и не дописав прощальное письмо. Это было совсем некстати! Если уж ехать в Тарасов, то в отсутствие Бочкова. Я догадывалась, что Николай Семенович не отпустит свою Лену в областной центр.

– Ангелина, – я потеребила спавшую женщину за плечо, но никакой реакции с ее стороны не последовало. Тогда я усиленно затормошила ее. – Лина, просыпайся! Нам пора ехать! Вставай!

Она зашевелилась, сменила позу, но так и не пробудилась. Тогда я решила перейти к более кардинальным мерам. Спустившись вниз, я налила в кувшин воды, закрыла кран… и вдруг услышала какой- то шум. Неужели фермер вернулся? Я посмотрела в окно, но его пикапа не увидела. Где-то скрипнула дверь, и я предположила, что Лина все-таки проснулась и вышла из спальни, поэтому я оставила кувшин с водой на столе и пошла наверх. В доме было тихо, я не слышала ничего, кроме звука собственных шагов.

Дверь в спальню была открыта, поэтому еще не войдя туда, я увидела, что Гераськина по-прежнему лежит на кровати. Остановившись, я подумала, не вернуться ли мне в столовую за кувшином, но в следующий момент услышала легкий скрип, похожий на звук открывавшегося окна. Внутреннее чутье подсказало мне, что это не ветер, поэтому я тихонько подошла к двери, присела на корточки и заглянула в спальню. Первое, что я увидела, – мужской силуэт за окном. Одной рукой он держался за подоконник, а второй аккуратно открывал раму. При этом незнакомец не сводил глаз со спавшей женщины. У меня мелькнула мысль – уж не тайный ли это воздыхатель Лины, который решил воспользоваться тем обстоятельством, что она сейчас находится дома одна, без мужа и прислуги? Но ее тут же перебила другая – это же Чарлик! Он успел не только вернуться из Москвы, но и добраться сюда! Я вроде бы ни на секунду не забывала, что за Гераськиной охотится киллер, но в первый момент приняла его за «озабоченного» деревенского мужика. Впрочем, это и неудивительно, ведь на сей раз Артур Черныш именно такой образ для себя и выбрал, надев холщовую панамку и рубашку в крупную клетку.

Открыв одну раму, он достал пистолет и прицелился Лине в голову. Но я тоже не сидела сложа руки. Мне хватило нескольких секунд, чтобы выхватить из сумки, висевшей на плече, «макаров». Резко вскочив, я прицелилась в Чарлика и крикнула:

– Брось оружие!

От неожиданности тот покачнулся, но удержался на карнизе, даже пистолет не выронил, а быстро перевел его на меня.

– Я тебя уже где-то видел, – спокойно сказал Чарлик. – Вспомнил – у входа в пиццерию. Ты что, из ментовки? Вот уж не подумал бы…

Я нажала на курок, прочитав в глазах Черныша, что он собирается выстрелить. Наши выстрелы прозвучали практически одновременно. Моя пуля угодила в закрытую половину окошка, его – в дверной косяк и, отрикошетив от него, попала во вскочившую с кровати женщину. Вскрикнув, Лина рухнула обратно на покрывало. Осколки стекла посекли Артуру лицо, но это не остановило его. Он вновь прицелился в меня, но в следующую секунду рухнул вниз. Подбежав к окну, я увидела лежащего на земле Чарлика, а рядом с ним – Бочкова.

– Что здесь происходит?! – закричал он, задрав голову. – Что с Леной?!

– Лина ранена в ногу, но это не смертельно! – Я успела увидеть, куда угодила срикошетившая пуля. – Хотя отвезти ее больницу не помешает. Простите, но я не фельдшер, а частный детектив, – я заметила, что Артур потянулся к пистолету.

Николай Семенович перехватил мой взгляд, сообразил, в чем дело, и проворно откинул ногой его пистолет в сторону. Я достала из сумки наручники и бросила их вниз:

– Справитесь?

– Само собой, я ведь срочную на границе служил.

– Я умираю? – чуть слышно пролепетала Ангелина.

– Все будет хорошо, – заверила я ее, скручивая простыню в жгут.

– А что с тем человеком?.. Ты его убила?..

– Это не входило в мои планы. Для следствия он нужен живым.

– Но он упал!

– Это Николай Степанович уронил лестницу, на которой стоял киллер.

– Так Коля здесь? – встревожилась Лина.

– Да, он вернулся вовремя.

Оказав Ангелине первую медицинскую помощь, я позвонила Кирьянову.

– Алло, – вяло отозвался он.

– Володя, я понимаю, что сегодня воскресенье, но дело срочное… У меня тут Чарлик лежит с сотрясением мозга.

– Где?! – выкрикнул в трубку полковник.

– В Степановском районе, недалеко от поселка Маковые Росы, в усадьбе фермера Бочкова, – и я объяснила Кире, как туда добраться.

– Как же вас туда занесло?!

– Ну, сначала туда Ангелину занесло, потом меня, а затем – и Черныша…

– Ясно, я все понял, сейчас распоряжусь, чтобы к вам выслали опергруппу.

Ранение Ангелины оказалось не очень тяжелым. В районной больнице ей пообещали, что уже через месяц она сможет отплясывать чечетку. Правда, Гераськина танцевать больше не хотела и о собственной танцевальной студии уже не мечтала. Она загорелась идеей дизайна интерьеров и решила кардинально изменить жизнь и профессию. После того как ее бывший босс Перепелицын был взят под стражу, Лина с Пашей вернулись в квартиру на Первомайской улице и в скором времени вновь переоформили ее на себя.

Больше года брат и сестра скитались по чужим углам, соблюдая строжайшую конспирацию, но киллер шел за Пашей по пятам, изучал все его связи и все-таки вышел на Лину. Не встретив в Москве Павла с Оксаной, Чарлик вернулся в Тарасов и принялся наблюдать за домом, где проживали Усовы. В воскресенье утром Оксана пошла в булочную, Артур последовал за ней и, улучив подходящий момент, затолкал ее в безлюдную подворотню, приставил к горлу нож и голосом с южным акцентом осведомился – где скрывается сестра ее приятеля? Под страхом смерти девушка выболтала все о Маковых Росах. «Живи!» – небрежно бросил ей брюнет, лица которого она так и не разглядела, и зашагал прочь. Оксана несколько минут отходила от шока, потом побежала домой, забыв про хлеб. Вначале ее мучили угрызения совести, но потом девушка мало-помалу успокоилась, решив, что я должна добраться до поселка раньше киллера, поэтому Ангелину в Маковых Росах он уже не застанет.

Чарлик доехал на внедорожнике до поселка, пообщался с местными жителями и выяснил, что единственная местная «точка» Интернета находится в клубе. Поговорив с работницей клуба, он узнал, что интересующая его девушка живет в поместье Бочкова. Туда он и направился. Подъезжая к усадьбе, Черныш встретил на дороге деревенскую девушку на велосипеде и расспросил ее о хозяевах фермы. Ни о чем не подозревавшая домработница Бочкова, Наташа, рассказала, что в доме сейчас только молодая хозяйка и ее гостья, приехавшая из города. На территорию усадьбы Чарлик забрался через забор, а подойдя к дому, увидел в одном из окон второго этажа Ангелину. Так что ему не пришлось долго искать, в какой именно комнате она находится.

Черныш быстро понял, что ему выгоднее сотрудничать со следствием, поэтому сдал заказчика со всеми потрохами…

Петр Ильич Перепелицын был арестован в своем же кабинете. На момент задержания в его сейфе оказалась крупная сумма денег, происхождение которой он не смог внятно объяснить, и несколько доз героина – все, как было и тогда, когда Ангелина залезла в его сейф. Эти обстоятельства, конечно же, усугубили его положение. К тому же показаниям Гераськиной вторили другие танцовщицы ночного клуба «Рандеву». Многих из них Петр Ильич подсадил на героин. Оставить на месте преступления на стадионе наркоту – это было требованием Перепелицына. Он хотел, чтобы обокравшая его танцовщица и после смерти выглядела в глазах общественности как законченная наркоманка.

Да, Лина была наркоманкой, но она вылечилась от этой зависимости на деньги своего же босса. Ни