интервью и закончим.

— И это все?

— М-м-м, да. На следующей неделе мы подошлем фотографа.

— И вы ничего не будете записывать?

— Нет, — говорю я, постукивая пальцем по виску, — у меня фотографическая память.

— Но…

— Итак, пойдемте-ка к вашим машинам.

Хотя Рыжий «Фитнес» потратил десять минут на то, чтобы объяснить мне, как пользоваться всей этой механикой, я так и не поняла, как с ними обращаться. С тем же успехом я могла бы разглядывать панель управления в центре космических полетов.

К счастью, под рукой оказался другой инструктор «Тотал фитнес», женщина с успокаивающе- нездоровым видом по имени Шерон.

— Настройка осуществляется в пределах от одного до десяти, — объяснила она. — Единица — это шаг, а десять — быстрый бег.

— Мне, наверное, лучше начать с единицы.

Тренажер начинает движение, а я начинаю свою ходьбу, и Шерон оставляет меня мерить шагами его полотно. Впереди над моей головой висят телеэкраны, по которым транслируют разные каналы Эм-ти-ви. С выключенным звуком это выглядит так, будто певцы, посаженные за звуконепроницаемое стекло, кричат о помощи.

Женщины неопределенного возраста и неопределенной полноты изнуряют свою сердечно-сосудистую систему. Бегут трусцой или крутят педали велосипедов, стремясь к далекой цели, рисуемой их воображением, к тому, что они видят на Эм-ти-ви, — в тот мир, где секс, и деньги, и все на свете легко достижимы, стоит только руку протянуть. Мир, в который никто из нас не попадет, не важно, сколько километров мы пробежали по полотну тренажера.

Зал полон, но в нем в основном женщины. Я решаю оставить настройку на единицу и подождать, пока не подвернется какой-нибудь подходящий кандидат на роль Эдама.

Не потому, что я понятия не имею, что в этом случае говорить.

Не потому, что я не могу подойти к мужчине, не будучи в состоянии, близком к отравлению алкоголем.

Не потому, что мое мягкое, не скульптурное тело не сможет понравиться завсегдатаю гимнастических залов с накаченными мускулами.

И не потому, что мое желание, чтобы что-то произошло, сделает воображаемое реальным.

А потому, что в тот момент, когда я начинаю разочаровываться в гимнастическом зале, как в месте, подходящем для охоты на Эдама, дверь нашей камеры сердечно-сосудистых пыток открывается, и моим глазам предстают два грандиозных качка. Все остальные не видят в этом ничего необычного, ничего, ради чего стоило бы оторваться от Кристины Агилеры, что-то беззвучно поющей над нашими головами. Но для меня вся сцена предстает в виде замедленного движения отдельных кадров, оформленных моей фантазией и звуками саксофона.

Если смотреть, скосив глаза, то один из них может сойти за молодого Уилла Смита. А если скосить глаза еще больше, то второй может сойти за молодого Брэда Питта. Высокий. В хорошей форме. Блондин с волосами мышиного оттенка.

Посмотрев на него нескошенными глазами, я понимаю, что где-то его видела. Определенно где-то я его уже видела.

Они идут к тренажерам сердечно-сосудистой системы, и мое сердце стучит так быстро вовсе не из-за физических упражнений. Чтобы не выглядеть нетренированной и чтобы сжечь лишний адреналин, я переключаю тренажер на тройку и принимаюсь за легкий бег.

О Господи! Псевдо-Брэд и псевдо-Уилл, одетые в туго облегающие шорты, направляются ко мне. Ну, не совсем ко мне, а по направлению к двум тренажерам-велосипедам, стоящим рядом с моей беговой дорожкой.

Хорошо, только оставайся спокойной, говорю я себе, стараясь не сбиться с ритма движущейся под моими ногами дорожки и одновременно пытаясь определить, как можно выглядеть сексуальной во время бега.

Я решаю применить метод расправления плеч и выпячивания грудей и понимаю, почему так хорошо продаются бюстгальтеры для спортивных занятий. Псевдо-Уилл смотрит на псевдо-Брэда и показывает подбородком на мои подпрыгивающие груди. Псевдо-Брэд улыбается.

При других обстоятельствах я бы подумала: «Подлые ублюдки». Но это не другие обстоятельства.

Поэтому я улыбаюсь в ответ (спасибо грудям) и продолжаю свой бег в стиле, который определяю как ретро стиль в духе Памеллы Андерсон в «Страже залива».

Какое-то время они еще смотрят на мои груди, а потом многозначительно смотрят мне в лицо. Видимо, я испускаю нужные сигналы, потому что после пяти минут сверхбыстрого кручения педалей псевдо-Уилл на том велосипеде, что дальше от меня, решает начать разговор:

— В первый раз?

— Простите? — задыхаясь, спрашиваю я, сбитая с толку. Псевдо-Брэд подавляет смешок.

— В гимнастическом зале. Просто раньше мы вас здесь не видели.

— Нет. Да, я… — секундная пауза для глотка кислорода, — я здесь в первый раз.

Мы все трое молча продолжаем наши упражнения под полную версию видео Джастина Тимберлейка, потом псевдо-Уилл говорит:

— Кстати, я — Дэнни.

— Привет, Дэнни, — говорю я, находясь на грани разрыва сердца. — А я… Фейт.

— Привет, Фейт.

Глаза мне застилает пот, поэтому друг Дэнни на том велосипеде, который ближе ко мне, и в самом деле кажется мне молодым Брэдом Питтом. Он опять мне улыбается и протягивает руку, чтобы представиться.

Вам следует помнить, что мои навыки по координации движений на тренажере не такие устоявшиеся, как у него. Поэтому бежать по движущейся дорожке и одновременно пожимать руку молодому Брэду Питту — занятие довольно рискованное. Но как-то я все же справляюсь. По крайней мере, так мне кажется, пока он не произносит:

— Привет, я — Эдам.

Эдам.

Господи!

Э-Д-А-М

Он. Тот самый.

Потрясение заставляет меня сжать руку Эдама, вероятно, несколько сильнее, чем нужно. Оно также заставляет меня остановиться. К сожалению, тренажер не понимает моего удивления и продолжает двигаться. Через секунду я лежу на спине, а Эдам оказывается на мне. Невозможно себе представить, но, видно, я все же так сильно сжала его руку, что стянула его с велосипеда и затянула на себя. Конечно, если это не было намеренным действием с его стороны.

— Ну и захват, — говорит он, совершенно не сконфуженный тем, что лежит на женщине, ему совершенно незнакомой, посреди зала, в котором полно народу. Мне слышно, как где-то на заднем плане смеется его друг Дэнни.

— Вы Эдам, — говорю я, немного смущенно, произнося его имя так, как Луис Лейн говорит свое «супермен».

— Да, — отвечает он, и в его глазах я вижу искру желания.

Когда я наконец прихожу в полное сознание, то чувствую, как во мне растет стыд. А также чувствую,