Рукопись Благодарственных гимнов вместе с меньшим свитком кн. Исайи и 'Войны сынов Света против сынов Тьмы' от бедуинов попала в руки Э. Л. Сукеника, профессора Еврейского университета в Иерусалиме. Им она исследована и издана впервые. Рукопись обширнее остальных свитков из 1-й пещеры и отличается от них формой. От нее сохранились четыре несшитых полотнища больших кожаных листов. Два из них были свернуты вместе, и в их складки был засунут также скатанный в трубку третий лист. Четвертый кусок кожи находился тут же в виде слипшейся массы, от которой отделились десятки мелких и мельчайших фрагментов. Кроме того, еще два фрагмента того же сочинения были обнаружены археологами Хардингом и Де Во при исследовании 1-й пещеры в марте 1949 г.¹ Рукопись сильно пострадала от личинок и атмосферных условий, ее кожа побурела, текст потемнел и слился с фоном. Дальнейшее изучение и издание ее осуществлялось на основе фотографирования инфракрасным светом. Верхние и нижние поля полотнищ не сохранились, поэтому о первоначальном размере свитка можно судить лишь приблизительно. Лучше сохранившиеся куски достигают в длину 32 см. Каждый из трех цельных кусков кожи содержал по четыре столбца текста в ряд, и каждая из этих колонок состояла из 35—41 строки текста. В остальной части свитка определились остатки еще шести столбцов текста и 65 фрагментов, не считая кусочков, найденных Де Во и Хардингом.

Текст переписали два писца, один из них сменил другого. Участие третьего писца выразилось в том, что он написал четыре строки подряд (стб. XI, стк. 22—25) и кое-где внес исправления в текст, переписанный другими².

Смена писцов произошла в стб. XI, стк. 22.

Первый переписчик писал мелким, изящным и уверенным почерком, письмо другого крупнее и грубее. Оба писца делали ошибки, часто

¹DJD, I, №№ 36—37, табл. XXII.

² Martin. Scribal Character, I, с. 59—64; II, с. 488.

замечали и исправляли их. Оба выказывают особенности кумранской школы писцов, с графикой, отражающей влияние разговорной речи¹. Несколько раз слово 'ё! (Бог) написано палео- еврейским письмом, но чаще оно не имеет этой особенности. В тексте отдельные произведения и их строфические части выделялись интервалами. Конец одного гимна и начало другого отмечали пропуском одной строки или двух полустрок. Строфа обозначалась пробелом в конце строки или отступлением в начале.

Современное название книги дал ей ее первый издатель Э. Л. Сукеник. Заметив, что почти каждый гимн начинается словами 'Благодарю Тебя', Сукеник назвал все собрание производным от этого глагола термином Hodayot, т. е. 'Благодарственные гимны'. В настоящем виде собрание включает 30—35 однородных произведений². Точное их количество установить с полной уверенностью невозможно вследствие серьезных повреждений текста. Даже при наличии уцелевшего интервала не всегда можно определить, относится ли он к началу гимна или к началу строфы, если не сохранилась характерная начальная формула обращения к Богу. В издании Сукеника порядковая нумерация гимнов не производится.

По литературному жанру гимны представляют образец религиозной лирики. В специальном смысле слова гимны не являются молитвой: в них отсутствует просьба, обращенная к Богу, как главная цель сочинения. Ее место занимает восхваление Бога, его могущества, надежда на его милость и уверенность в том, что он не лишит праведника своей поддержки, грешника — заслуженного наказания. Форма гимнов мало подходит к обрядовой службе, они вряд ли предназначались для богослужения³ . Скорее это вид медитации, размышление о связи человека с Богом, которое должно служить укреплению чувства преданности Богу, готовности служить ему, подчинив свою жизнь выполнению его законов. Некоторые полагают, что тексты использовались при приеме новых членов, читались в поучение им⁴. Служение Богу осуществляется в коллективе, в среде избранных праведников, отказавшихся от греховного пути, чтобы от тленного и преходящего вступить 'в кругу святых' в мир вечной славы и силы. К этому присоединяются мотивы эсхатологического порядка, картины гибели мира в огне. Сообразно основной идее в сборнике можно выделить три темы 1) Противопоставление величия Бога ничтожеству человека, Бог — все, человек — ничто. 2) Миссия автора, того 'Я', от лица которого создается песнопение. Он преподает спасительное учение своим сподвижникам

¹См. Gosctien-Gottstein. Linguistic Structure.

² Указания на систему распределения, принятую разными учеными, встречаются в комментарии. О названии книга см. Baillet. Recueil liturgique, с. 247—249.

³Hempel. Texte von Qumran, с. 315; Bardtke. Considerations, c. 230 ⁴Bardtke. Considerations, c. 230.

и за это преследуется врагами, от которых его спасает божественная помощь. 3) Противопоставление судьбы грешников и сил зла судьбе праведных и добру. Иногда противопоставление передается образом цветущих плодоносных деревьев, орошаемых водами жизни, и сухих бесплодных стволов, обреченных на гибель и сожжение (VIII, 1— 15). К последней теме относится, по-видимому, большой гимн, центральной тезой которого служат родовые страдания матери, производящей на свет 'мужа' (geber), 'дивного советника', и матери, рождающей 'аспида', олицетворение зла, за которым в конце захлопнутся врата преисподней (III, 1—18).

Как отметил Г. Молин, гимны сильнее действуют на воображение того читателя, кто мало знаком с Псалмами и пророческими книгами Библии¹³, из которых автор черпал щедрой рукой¹⁴. Текст насыщен цитатами, образами, эпитетами, целиком и частями заимствованными из Библии. Однако гимны нельзя считать лишь компиляцией. Они, несомненно, оживлены горячим и искренним чувством, дают возможность ощутить эпоху, среду сквозь призму восприятий поэта. Мир его ограничен, но он в нем видит бесконечную перспективу. Его опыт односторо-нен, но через него он воспринимает все человечество, судьба которого постоянно занимает его воображение.

От прозы текст отличается применением особого ритма, построенного на мерном чередовании ударных слогов, между которыми помещается меняющееся количество неударных. Поэт выражает свою мысль с помощью параллельного построения членов предложения (parallelismus membrorum). Эти параллели повторяют, развивают мысль, данную как теза, или подчеркивают ее, противопоставляя ей противоположное понятие. Кроме того, стих насыщен поэтическими образами и сравнениями. Все эти приемы характерны для поэзии Библии. Некоторые исследователи видят в гимнах четкое построение строф со свободным стихом³. Наибольшую живость стиху придает внутреннее одушевление поэта, его гимны — монологи, обращенные к Богу, присутствие которого вблизи себя он всегда ощущает. Лексика большей частью проста и ясна; мы не разделяем мнения тех, кто полагает, что в эту эпоху еврейский язык уже не был живым⁴. Нельзя отрицать, что автор широко пользовался омонимами, что отдельным словам он придавал оттенок смысла, характерный для 'жаргона' секты, но неясности такого рода существуют скорее для нас, нежели для слушателей, которым гимны

MT; Holm-Nielsen. The Use of the Old Testament in the Hodayot (CM. Holm-Nielsen. Hodayot, c. 301— 315).

³Thiering. Poetic Forms of the Hodayot.

⁴ CM. Driver. New Hebrew Manuscripts; Он же. Judaean Scrolls. Возражения на его аргументы см. Guillaume. Manuscrits hebreux. Капитальное исследование языка Рукописей: Kulscher. Language of the 1Q Is'.

предназначались. Нельзя также забывать о том, что тексты дошли до нас с огромным количеством повреждений, нарушающих связное изложение мысли. Характерно также обилие повторений мыслей и сопутствующих им образов. Это, по-видимому, показывает, что 'Гимны' не были книгой для чтения, а служили целям проповеди, закрепляющей в памяти и сознании, может быть, в первую очередь, у новообращенных, те идеи, которые развивала вся кумранская литература¹. Интересно