Когда обед был закончен, вернулись в гостиную и продолжили разговор.

— Вы не сказали, где находится дом ювелира. — Вопросы сыпались один за другим. — Как можно проникнуть в него. Где расположен тайник?

— Не все сразу, господа. Всем от винта! Сначала давайте учредим небольшое товарищество по розыску пасхального яйца. Мой вклад — письмо и знание того, где находится тайник. Ваш — руки и деньги. Нескромный вопрос: сколько на банковском счете «Золотого галеаса»?

Трое учредителей смущенно переглянулись.

— Девять неденоминированных миллионов, — со вздохом признался Федор.

— Всего-то? Кошке на молоко. Ну, да ладно — для начала сойдет. Новое название для товарищества придумывать не стоит. «Золотой галеас» звучит отлично. Итак, если «против» нет, то отныне мы товарищество с ограниченной ответственностью. «С ограниченной» это значит, что в случае чего взять с нас нечего. Обращение «господа» внутри товарищества обязательно, на саммитах форма — фрак и спортивные тапочки. Но если не возражаете, я хотел бы познакомиться с вами поближе. Расскажите о себе.

Витязи, известные всем по картине художника Васнецова, несмотря на разный возраст и комплекцию, имели между собой много общего: кони, доспехи, ратные подвиги.

Сидевшие перед сыном лейтенанта три галеасца представляли собой полную противоположность один другому.

Главенство в компании принадлежало, как сразу понял Николай, Кочегарову. Ему подчинялись и молодой беспокойный Наседкин, и молчаливый неторопливый Ковальский.

Обтянутая на молодецкой груди бело-синяя в мелкую полоску рубашка говорила о принадлежности в прошлом владельца к труженикам моря. Впрочем, корабельная палуба и портовый причал были лишь вехами на сложном жизненном пути главного из учредителей. Морю предшествовало несколько попыток найти удачу в более надежной стихии. Покинув школьную скамью, будущий искатель подводных кладов испробовал свои силы в коммерции. Начал он с французского коньяка «Наполеон». Пустые бутылки с фирменной стеклянной печатью и парижской этикеткой ему приносила знакомая официантка из ресторана, а наполнял бутылки вчерашний школьник способом, известным еще древним — переливая в них купленную в соседнем магазине кирпичную жидкость из бутылок дагестанского разлива без звездочек.

Операция закончилась для французского императора новым Ватерлоо.

— Тюрьма, куда я попал, была образцовой, — рассказывал Федор. — В ней сидели даже такие интеллигентные люди, как ломщики. Меня сделали физоргом. Два года я проводил по утрам зарядку и научился играть в баскетбол. Отличная игра! На развитие ее умирающее советское государство не жалело денег. Но в каждой команде нужен начальник, выйдя из тюрьмы, я стал им. Знаете ли вы, что такое талоны на питание? Или счета за проживание команды в гостинице? Несколько лет я чувствовал себя человеком. Я вылечил зубы и сменил часы «Ракета» на «Зарю» в золотом корпусе. Но потом произошло что-то непонятное: государство, занятое перестройкой, отказалось от милых привычек оплачивать поездки, кормить по талонам и подавать к поезду бесплатный автобус…

Тогда поклонник баскетбольного мяча изменил суше. Выбрав по туристической карте селение в благословенном Крыму с пахнущим мускатным вином названием Коктебель, он уехал туда и нанялся матросом на спасательную станцию. Присмотревшись к безмятежному, но мало оплачиваемому труду мастеров спасательного круга, он предложил начальнику станции перейти с твердых окладов на премиальную систему, для чего оплачивать рублями каждую спасенную голову.

— Только представьте себе, Шмидт, — продолжал Федор, — количество тонущих в первую же неделю выросло в семь раз. Это был настоящий бум! Эпидемия самоубийств! У меня работал один доброволец из местных жителей, так он ухитрялся тонуть в день по четыре раза. Каждый раз, когда его вытаскивали, он называл новую фамилию. Но однажды дежурная шлюпка не успела и его спас какой-то любитель. Произошла разборка, любителю помяли портрет, приехала милиция из Феодосии. На нашем утопленнике, оказалось, висели два дела: ограбление магазина в Симферополе и вымогательство в Новочеркасске. Следователь попался молодой, горячий, заодно он поднял все наши ведомости…

Начальника станции посадили, а Федору пришлось, захватив на память пробковый матрас и комплект матросской формы, вернуться в родной Арбатов.

— И тогда-то вам пришла в голову мысль продолжить добывать золото из морской воды? — поинтересовался Николай, — Всякая верность однажды избранному пути похвальна.

— Нет, я тут ни при чем, — признался бывший спасатель. — Вернувшись, я встретил однокашника по школе, Сэма. Это придумал все он.

— Ах, это вы, юноша? Интересно. А ваш жизненный путь? Судя по вашим девичьим рукам, ни весел, ни машинных рычагов они не знали.

— Никогда! — признался молодой Наседкин. — В год, когда в город вернулся Федор, я был занят тем, что клеил мухам ноги. Энтомологическая станция, летом сотрудники отправляются в экспедиции, там бродят среди трав, размахивая сачками, а всю добычу сваливают в морилки. Зимой, когда разбирают коллекции, у половины мух ног не хватает.

— Гениально! И чем же вы их клеили?

— Специальный клей. Покупали в Германии. На двести мух мне давали под расписку полграмма. Брать его из пузырька приходилось кончиком иглы.

— Снимаю шляпу, замечательная профессия. Вы были женаты?

— Как вам сказать…

— Значит, были и не один раз. Напрасно — для мужчины вашей хлипкой комплекции альфонсизм — занятие рискованное. Поиск кладов под водой и то легче. Кстати, где вы вышли на эту плодоносную идею? Надеюсь, не в сухопутном Арбатове?

Как выяснилось из дальнейшего рассказа Сэма, мысль искать деньги под водой родилась у него во время недели, проведенной в поисках новой жены проездом в Москве.

— Это было так, — рассказал он. — Иду от центра по улице Качалова, прохожу мимо дома номер шестнадцать — запомнил этот номер на всю жизнь — букинистический магазин. В витрине карта. Корабли, идущие полным ветром, набитые людьми лодки, дно, разбросанные по нему сундуки и бочки, груды золотых монет. «Занятная карта!» — подумал я. Захожу в магазин, расспрашиваю про нее продавца и покупаю. Одна знакомая перевела все надписи. «Так, так, так, — думаю, — а ведь дать деньги под такое дело всегда найдется много желающих».

Вернувшись в Арбатов и встретив старых друзей, Сэм предложил им основать акционерное общество.

— Все понятно. Извилистый путь интеллигента. Вот только не могу понять, зачем вам это претенциозное имя — Сэм? Наверняка у вас в паспорте стоит прозаическое Семен? А?

Вместо ответа молодой изобретатель «Галеаса» полез в карман и вытащил синюю с золотыми буковками на обложке книжечку.

— Паспорт гражданина Соединенных Штатов? — удивился Николай. — Каким образом он к вам попал? Ах, купили. Дайте посмотреть… Да, типографское искусство подделок у нас уже вышло на международный уровень. А кроме этой ксивы, надеюсь, у вас есть и документ, удостоверяющий, что вы гражданин нашей многострадальной страны? Есть. Все в порядке… Что же, остались только вы, — обратился он к молодому поляку. — Ничего не хотите сообщить о себе? Скромность украшает. Назовите хотя бы профессию.

— Водитель самоходу. Перший класс, чи не гарно? — обидчиво сообщил житель Варшавы, переходя на странную смесь русского, польского и украинского языков.

— Наш Казимир шофер такси.

— О, это прекрасно! В нашем предприятии участие механического экипажа крайне желательно. Ваше авто здесь?