—
Надя рассказала кое-что о ваших порядках. Ну о ежедневных пятерках и десятках Лапскому.
Борис заерзал в кресле.
—
Было, — ответил не очень уверенно. — Бывало, — поправился, очевидно вспомнив, что разговаривает все же с работником милиции.
Хаблак решил немного успокоить его.
—
Видите, Борис, — сказал он, — я не веду протокол, и разговариваем мы с вами неофициально. Понимаю, и вы некрасиво выглядите в этой истории, но никто не собирается привлекать вас к ответственности.
Борис кивнул, облизал сухие губы и молвил чуть ли не шепотом;
—
Надя Наконечная рассказала вам о наших ресторанных порядках, и я подтверждаю…
—
Кому шли эти деньги?
—
Валерий Саввич говорил: директору и ревизорам.
—
Таким образом, Лапский сам наталкивал вас на обсчитывание клиентов и поборы с них в виде чаевых?
—
Почему наталкивал? И сейчас — тоже…
—
Надя говорила: вы отказались.
—
Думаете, все?
—
Нет, я так не думаю.
—
То-то же.
—
И легко набрать эту ежедневную десятку? Ведь должны что-то оставить и себе…
—
Смотря какие клиенты… — ответил Борис неопределенно.
—
Ну, Борис, мы же с вами откровенны и без протокола.
—
Если деловые люди гуляют, самое меньшее — четвертак…
—
Деловые?
Борис посмотрел недоверчиво:
—
Неужели не знаете?
—
Догадываюсь.
— Но деловые гуляют не каждый вечер. Кроме того, знают, где сесть. У них свои официанты и свои столики.
—
Правда?
—
Если даже загодя не заказали, Лапский устроит,
—
И сколько за вечер оставляют у вас деловые?
Борис задумался лишь на секунду или две.
—
Обычная компания из пяти-шести человек оставляет рублей сто — сто пятьдесят. Если с девушками, немного больше. Как правило, но не всегда. А деловые — рублей шестьсот — семьсот.
—
Ну да? — удивился Хаблак. — Разве один человек за вечер может съесть и выпить на сотню?
—
Одна бутылка марочного коньяка у нас,
— уточнил Борис, — не меньше тридцатки. А деловой, когда еще в ударе, и с двумя справится. Вот и считайте…
—
А сколько у вас официантов?
—
В этом зале семеро.
—
Семьдесят рублей чистого налога?
—
Было.
— Значит, вы теперь прекратили давать Лапскому на лапу, — улыбнулся каламбуру Хаблак. — И что же он?
—
Приходится мне держать ухо востро. Балансировать, как канатоходцу. Один неверный шаг и…
—
Почему не жаловались?
—
Одна пробовала — съели, и костей не осталось. К тому же как доказать?
—
Есть разные способы.
—
А вы учтите, люди всякие работают, и кое-кого такие порядки вполне устраивают.
—
Вас — нет?
—
Не разговаривал бы с вами. Меня, Надю, еще нескольких…
—
По-моему, открутить Лапскому голову не так уж и сложно.
Борце возразил:
—
Вы не знаете его: зверь!
—
Кстати, как бы между прочим поинтересовался Хаблак, — когда улетала Надя, Лапский был тут, в ресторане?
—
Да. Надя прибежала к двенадцати — попрощаться. И Валерий Саввич пришел.
—
К двенадцати?
—
Да.
—
Но сейчас ведь его нет…
—
А он в это время никогда не появляется,
—
Позавчера же пришел?
—
Выходит, так.
Информация была очень интересной, и Хаблак продолжал:
—
Наконечная сказала, что прямо из ресторана поехала в аэропорт. Значит, пришла с чемоданом?
—
Наверно, я не видел.
—
Скажите, Борис, вы же не приходите на работу в этой рубашке с бабочкой?
—
Конечно. Есть комната, где переодеваемся.
—
А женщины?
—
И они тоже.
—
И Надя, возможно, оставила чемодан в этой комнате?
—
А где же еще?
—
Лапский или кто-либо другой могли зайти туда?
—
Комнаты на ключ не закрываются.
—
И кто-то мог залезть в Надин чемодан?
—
Что вы, у нас этого никто себе не позволит, Сколько работаем, не было случая.
—
А в принципе?
—
Я же говорю: комнаты не закрываются.
Хаблак подумал, что он, пожалуй, получил от Шафрана максимум нужных сведений.
—
Спасибо, — сказал, — вы помогли нам.
Официант нерешительно поднялся.
—
И это все? — спросил недоверчиво. — А что будет с нами? И с Лапским?
—
Со временем все решится, — уверенно пообещал Хаблак. — А вы держитесь своей линии. Сами понимаете: честному человеку ничто не угрожает.
Вы читаете Взрыв
