Лоденок проводил следователя до дверей, закрыл их и
постоял немного, анализируя их кратковременную беседу. Честно говоря, он бы сразу и забыл о ней, если бы не назначенное на вечер свидание. Со всех других точек зрения его позиции были безупречны, впрочем, и ужин в ресторане с красивой девушкой еще ни о чем не говорит, но есть во всем этом что-то нехорошее, какой-то риск для него.
Лоденок подумал, что в принципе ему следовало бы отложить встречу с Оксаной, ситуация, пожалуй, требовала этого, но как сообщить ей? Где найти ее?
Не явиться на свидание — девушка может обидеться, небось привыкла, что парни вьются возле нее — молодые, энергичные, красивые, а ему, как известно, за сорок…
Правда, не все из ее ухажеров директора комбинатов, отметил не без самодовольства, но не был абсолютно уверен в преимуществе своего положения и решил рискнуть.
К тому же риск минимальный. Он возьмет такси и повезет Оксану в «Наталку» — есть такая богом забытая корчма да Бориспольском шоссе. Полная гарантия, что там их никто не увидит.
У Юрия Лукича сразу улучшилось настроение, и он поехал домой упаковывать Людмилины платья.
7
— Нет, я не хочу и не пойду! — заявил Иван Петрович и разлегся на диване.
Варвара остановилась посредине комнаты, удивленно глядя на мужа. Впервые услышала от него подобное, да еще и выраженное столь категорично. Она уже успела отвести дочку в детский сад и попросила Ивана сбегать за молоком, хлебом
и
сосисками, уже девять часов, а он разгуливает по квартире в одних трусах и небритый.
И вдруг такое…
Иван растянулся на диване в гостиной, примостив под нечесаную голову приобретенную в салоне художественного фонда вышитую подушку, положил ноги на мягкую диванную спинку, не сбросив тапочек, — худые ноги, покрытые рыжеватыми волосами, одна тапочка сползла с ноги на велюр, и Варвара всплеснула руками от возмущения.
—
Чего разлегся! — закричала. — На диване с грязными ногами! — Думала, что муж сразу вскочит, ну хотя бы снимет мерзкие рваные шлепанцы, однако Иван никак не среагировал на ее возмущение, наоборот, отвернулся, давая понять, что ему глубоко безразличны и ее гнев, и ее приказания.
—
Ты слышал? — удивленно пожала плечами Варвара. — В доме нет хлеба и молока.
Иван повернулся к ней и, глядя чистыми глазами, спросил равнодушно:
—
Ну и что?
—
Пойди в гастроном.
—
И не подумаю.
Да, это было впервые — впервые за всю их шестилетнюю семейную жизнь Иван отказал в чем-то Варваре, и это настолько взволновало ее, что не смогла даже ответить подобающим образом. Стояла посредине гостиной и хлопала глазами, наконец не нашла ничего лучшего, чем спросить:
— Ты что, заболел?
— Нет, — ответил и улыбнулся, как показалось Варваре, нахально.
— Ты же знаешь я здоров.
— Так почему же?..
—
Не хочу.
—
Но ведь нужно.
—
Иди сама.
—
А кто уберет квартиру?
—
Вернешься из гастронома и уберешь.
— А ты?
—
У меня отгулы, и я отдыхаю.
—
Но ведь и я в отпуске и тоже нуждаюсь в отдыхе.
— Так, отдыхай.
—
А
Что будем
есть?
—
Как-нибудь перебьемся.
—
Ребенок-то как без молока?
Иван заерзал на диване и отступил, как показалось Варваре, весьма неохотно:
—
За молоком я потом смотаюсь.
—
Могут разобрать.
—
Проживет ребенок день и без молока.
Варвара растерянно развела руками: ну что можно ответить на это? Придвинула к дивану стул с высокой спинкой, села возле мужа и спросила спокойно:
—
Что с тобой, Ваня?
—
Ничего.
—
Может, ты чем-то недоволен?
—
Сейчас — нет.
—
Как тебя понять?
—
А вот так и понимай: лежу на импортном диване, под торшером за двести рэ, смотрю на «стенку» с хрусталем и плевать хотел на все.
—
Увидела бы мама!
—
О-о! — вдруг вскочил с дивана Иван. — Наконец сказала, что думаешь. А я заодно и на твою мамочку плевать хотел. С ее хрусталем и диваном.
—
Ты что? — ужаснулась Варвара. — Что мелешь?
—
Не мелю, а теперь уж говорю, что наболело. Дай хоть три дня пожить свободно. Сбросил кандалы, неужели не понимаешь, хоть на три дня сбросил, а может, и больше… — Он запнулся. — Может, навсегда!.. Дошло?
—
Как тебе не стыдно говорить такое о маме? Она обеспечила нас всем.
—
Не хочу! — сорвался чуть ли не на крик Иван. — » И не нужно! Плевать! Надоело ходить на цыпочках… «Доброе утро, Мария Федотовна!», «Как спали, уважаемая Мария Федотовна?». А мне плевать, как спала родная теща, пусть хоть совсем не спит…
—
Ты не справедлив, Ваня.
—
Ну конечно, один я — сукин сын, а вы все — паиньки! А ты подумай: квартира у нас четырехкомнатная, а мы с тобой и с ребенком в одной комнате ютимся.
—
Не равняй себя с мамой!
—
Вот тебе на! Выходит, нам вечно кланяться?
—
Сам знаешь, мама не может без кабинета!
—
Да, наша мамахен — большой ученый, ей нужен кабинет, а потом она устает и
Вы читаете Взрыв
