стать легкой добычей…
Алессандрина поежилась, и я покрепче прижал ее к себе.
— Со мною тоже был ямщик, — возразила она. — Но ты прав: Рябченко убили те, кто боялся проверки.
— А Чоглоков? Приняв меня за ревизора, он всучил мне взятку. Какой смысл подкупать того, кого замыслили убить?
— С Чоглоковым все совершенно понятно, — промолвила графиня. — Он ни малейшего понятия не имел о готовящемся убийстве. Нет-нет, Рябченко убили не те, кто разворовывал казну, а те, кто готовил заговор.
— Heus-Deus! — Я хлопнул себя по коленям. — Эх, граф, как это глупо!
— Ты о чем? — спросила Алессандрина.
— Я потратил целый день на осмотр водопровода, а нужно было засесть за изучение финансовых документов. Раз заговорщики убили ревизора, значит, боялись, что какие-то важные улики обнаружатся в отчетах!
— Но может, еще есть время…
— Эх! — Я подпрыгнул с постели. — Пожалуй, встряхну-ка я Городца посильнее.
— Кого?
— Арсений Городец — экзекутор Московской казенной палаты, — пояснил я. — У него хранятся все отчеты о строительстве водопровода.
— Я с тобою! — воскликнула графиня. — Даже не думай перечить! Больше не отпущу тебя одного!
Я поднял с пола платье и подал ей, но Алессандрина повесила его на спинку стула. Она достала из гостиничного комода черный костюм воздухоплавателя и надела его.
— Карету нам не подадут, а по осенней грязи сподручнее разгуливать в этом, — заявила графиня.
Мы спустились вниз, и я растолкал французишку, дремавшего внизу на лавке.
— Жан! Мы уезжаем! Едем в Садовники.
— Но что за спешка, сударь?! — всполошился он.
— Внезапная ревизия Московского казначейства, — бросил я на ходу.
Глава 18
На улице томился ванька с узкими дрожками.
— Любезный, поедем-ка на Берсеневку, — велел я.
— Отчего же не поехать, — сонным голосом протянул он.
— А более подходящего экипажа мы не найдем? — жалобно спросила Алессандрина.
— С милым рай и на жердочке, — ответил я и, подхватив графиню, усадил ее на дрожки. — Жан, садись рядом.
— Вроде бы милый — ты, а не твой камердинер, — усмехнулась Алессандрина.
— Я сяду на другую сторону и возьму тебя за талию, так легче держать равновесие, — ответил я.
— Пресвятая Дева Мария! — воскликнула графиня. — Девятнадцатый век, а в Москве до сих пор проблемы с городским транспортом!
Дорога оказалась тряской; пришлось левой рукой держать за талию графиню, а правой ухватиться за кучера. Дрожки ухали в ямы, и мы черпали ногами грязь. Один раз въехали в глубокую лужу. Мы с графиней одновременно согнули колени и едва не свалились, потеряв равновесие.
Из темноты слышалось чавкание. Следом за нами двигалась какая-то колымага, но я не придал этому значения: мало ли кто едет поздней ночью по своим делам.
Жан сидел спиною к нам, беспечно болтал ногами и мурлыкал песенку. Но на повороте с Моховой каналья сковырнулся с дрожек. Угодивший в грязь кот Нуар злобным воем напомнил французишке, что лучше было б остаться у графини Неверовой.
Возле Казенной палаты я дал ваньке денег и велел ждать нас, сколько понадобится. Мы прошли вдоль линии домов, отсчитали третье по счету здание, переполошили всех сонных жителей, но вытащили из постели Арсения Феофановича, заставили одеться и немедленно отправились в присутствие.
Сторож Московской казенной палаты, наверное, в жизни не видел более странной компании. Пришлось потратить два рубля на убеждение инвалида, что женщина в мужском платье и иностранец с черным котом непременно должны сопровождать ревизора, ежели таковому приспичило ночью засесть за отчеты.
Арсений Феофанович зажег свечи и подтянул к столу несколько громадных связок с документами. Увидев несметное количество папок, распухших от бумаг, я приуныл. Если эти отчеты копились на протяжении четверти века, сколько же понадобится времени, чтобы их изучить?..
— Вот, ваше благородие, здесь все, — промолвил коллежский секретарь.
Казалось, он только в эти минуты окончательно проснулся и теперь заметно нервничал.
— Все, говоришь, — прищурился я, размышляя, с чего начать.
— Извините за настойчивость, — вдруг произнес Арсений Феофанович, — но вы точно знаете, что ваши действия дозволены, так сказать? Ночь все-таки…
— А ты бы хотел, чтобы я работал под надзором Чоглокова? — повысил я голос на экзекутора. — И кстати, Арсений Феофанович, если имеешь что сообщить, так говори немедленно! Облегчи душу! Ручаюсь, если это важные сведения, тебе ничего не будет. А иначе окажешься соучастником!
Руки у коллежского секретаря затряслись, губы задрожали. Как и Чоглоков, наверняка он понятия не имел о заговоре. Но с другой стороны, если злодеи испугались, что следы их деятельности обнаружит ревизор из Санкт-Петербурга, то уж экзекутор на месте тем более должен был что-то заметить.
Нет, что-то здесь не так. Я потерял день, теперь выбрал новый путь, однако же и он вполне мог оказаться ошибочным.
— Вспоминай, Арсений Феофанович, вспоминай, — машинально промолвил я, с тоскою глядя на кипы пожелтевших от времени бумаг.
Городец натащил вокруг стола несколько пудов документов. Боже, и я собирался копаться в них, надеялся извлечь что-то ценное…
И вдруг меня осенило.
— Кстати, Арсеньюшка, а все-то нам ни к чему. Ты дай только те документы, что относятся к правлению нынешнего государя, Александра Павловича.
— А-а-а, это мы мигом, — с неожиданной готовностью объявил Арсений Феофанович. — Это ж за год всего.
Он выложил на стол несколько папок с документами, имевшими, в отличие от прочих, свежий вид и не грозивших рассыпаться от прикосновений.
— Ты, Арсеньюшка, как будто облегчение испытал сейчас, словно страх прошел, — отметил я вслух. — Или вы не воровали в последний год?
— Что же вам, Петр Ардалионович, воры-то кругом мерещатся? — ответил экзекутор.
— Как что? — ухмыльнулся я, вспомнив слова Герарда-старшего. — Вам ведь не дай воровать по ходу дела, так вы б еще на двадцать пять лет затянули стройку.
Алессандрина раскрыла папки. Но составленные на русском языке бумаги разобрать не смогла, отложила их в сторону и уселась за стол, приготовившись терпеливо ждать.
Я просмотрел документы. Это были расписки и отчеты об израсходованных деньгах, разложенные в календарном порядке.
— Жан, — кликнул я французишку. — Поможешь мне. Давай-ка разложим эти документы по видам расходов.
Подошедший Жан вытянул одну бумагу и подал мне. Это оказалась ведомость выплат командующему Московским военным гарнизоном, из которой следовало, что занятые на строительстве водопровода