свободным временем не обладаю, — повторил я.

Штабс-капитан даже зарделся от удовольствия. Уж не знаю, что он такого разглядел в моих словах!

Следом за стариком из кареты выбрался господин средних лет, судя по возрасту и внешнему сходству, сын. Репа смерил их торопливым взглядом и тоже забеспокоился.

— Вот что я думаю, Андрей, — зачастил он. — Ты-то, пожалуй, поезжай, глянь, чего они тут настроили. А я, давай-ка, лучше вернусь во дворец губернатора. Если там шум какой-нибудь поднимется, бог даст, предупредить успею.

— Может, так оно и лучше будет. Если что, встретимся у моей тетки, графини Неверовой, у нее дом в Большом Харитоньевском переулке, — ответил я и отворил дверцу кареты.

Старик был родом из Швабии, на российской службе дослужился до тайного советника. Полковник Иоганн Конрад Герард — так представил его Чоглоков.

— Зовите меня Иваном Кондратьевичем, — попросил немец.

Второй господин, как я и догадался, оказался сыном тайного советника Герарда, Фердинандом Иоганном Герардом, также назвавшимся на русский манер Федором Ивановичем.

— А я как услыхал, что вы, Петр Ардалионович, решили лично обойти наши сооружения, так поспешил следом! — оживленно сообщил Иван Кондратьевич. — Как же это? Без меня такую экскурсию проделать!

— Премного благодарен, господа, — ответил я. — Премного благодарен. Хотелось бы конечно же производить осмотр со знающими людьми.

— А то бы без них не управились, — чуть слышно буркнул Чоглоков.

Отставной штабс-капитан пошел искать извозчика, а мы расселись по каретам и отправились в путь. Федор Алексеевич надулся, а я пожалел, что не зазвал старого Герарда в наш экипаж. Он бы не утерпел и просветил меня о назначении сооружений еще до прибытия на место. Предстоял неблизкий путь. Из приказов, отданных возницам, я понял лишь то, что сначала мы посетим какую-то Трубу, затем Ростокино, а оттуда поедем в Тайнинское.

На берегу Неглинки скопилось огромное количество подвод, и посему образовалось настоящее столпотворение. Фыркали, ржали и толкались кони, суетились мужики, стараясь перекричать друг друга, а заодно и лошадей.

— Что происходит? — удивился я.

— Последние приготовления перед приездом императора, — пояснил Чоглоков. — Обычно здесь торгуют всяким деревом, пригодным к строительству.

— И сюда приедет император?

— Да, здесь же водозаборная ротонда, — ответил Герард-старший.

— Все ветхие строения снесли. Построили павильон, а за сегодня должны вывезти весь мусор и хлам. — Чоглоков указал на подводы.

Я перекрестился на кресты Богородице-Рождественского монастыря, что стоял выше на холме, и спросил:

— А что за Труба?

— Тут раньше в стене Белого города была арка для Неглинки, — указал Чоглоков. — Так в народе ее Трубою прозвали.

Старший Герард провел нас к некоему сооружению, заколоченному со всех сторон щитами из необработанных досок. Какой-то мещанин стоял, уткнувшись лицом в щель. Несколько угрюмых мужиков заметили Герарда-старшего, сорвали шапки и почтительно закланялись, а какой-то бородач подскочил к любопытному мещанину:

— Ну, хватит, сударь, поглазел — и будет. Начальство идет!

Мещанин отошел в сторону и с не меньшим интересом принялся рассматривать нашу процессию.

Иван Кондратьевич ловко ухватился за край щита и оторвал его. Мужики едва успели подхватить этот щит, чтобы он никого не зашиб.

— Вот, гостю из Санкт-Петербурга показать, — объяснил он мужикам.

Под деревянной обшивкой находилась ротонда с водонапорным устройством в центре и тремя отводными трубами, из которых предполагалось набирать воду в ведра.

— Здесь ручная помпа, — показал Иван Кондратьевич.

Мещанин осматривал машинерию с чувством превосходства: дескать, пусть и через щель, а он видел первым.

— А дальше вода по чугунным трубам разбегается до других колодцев, — поведал Герард-старший. — Все их смотреть нет смысла…

— …да и времени, — добавил Чоглоков.

— Так что раз уж вы желаете акведук воочию увидать, нужно ехать. Путь неблизкий, — заключил Иван Кондратьевич.

Мы выехали из Москвы через Крестовскую заставу. Чоглоков оживился и всю дорогу рассказывал об окрестностях. В Алексеевском показал издали одноэтажный деревянный дворец царя Алексея Михайловича, потом завел разговор о некой Таньке Ростокинской, в годы правления Елизаветы промышлявшей в этих краях разбоем.

— Вот здесь она и жила, — объявил он, когда мы остановились.

— А чье это село? — спросил я, увидев крестьянские дворы.

— Ничье, — ответил Федор. — Это село экономическое[29].

Мы выбрались из кареты. Немцы, оказывается, нас обогнали: Иван Кондратьевич уже прохаживался, разминая ноги, а младший Герард уговаривал отца укутаться получше и не хватать холодный воздух.

— Ну тебя, — отмахнулся полковник и обратился ко мне. — Ну? Как вам?

Он широко взмахнул рукой. Я повернулся и застыл, пораженный величественным зрелищем. Низменность, где протекала Яуза, пересекал огромный и в то же время с виду воздушный мост, грациозной стрелою устремлявшийся вдаль, куда-то в горизонт.

— Ну? Как вам наш акведук? — воскликнул старший Герард, довольный произведенным эффектом.

— Heus-Deus, — прошептал я.

— А-а-а! Не зря латынь вспомнили, сударь, не зря! — потер руки Иван Кондратьевич.

Я прикинул, что в высоту акведук достигал не меньше девяти саженей. Подобных сооружений в жизни я не встречал, лишь видел нечто похожее в книжке по античной истории, и теперь полагал, что здесь, над Яузой, немецкие зодчие задались целью возродить величие Римской империи.

— А наверх-то подняться сможем? — выдавил я, еще не придя в себя.

Чоглоков снисходительно ухмылялся. Младший Герард смотрел с достоинством, но хранил молчание, предоставив папеньке и рассказывать, и упиваться моим немым восхищением.

Иван Кондратьевич повел меня к лестнице.

— А вы слышали, как народ этот акведук прозвал? — спросил он по пути. — Вам в силу служебного положения будет интересен сей факт.

— И как же? — проявил я служебное рвение.

— Миллионным! — торжественно объявил Иван Кондратьевич.

Выдержав паузу, Герард-старший сообщил такое, что поразило меня не меньше, чем вид акведука.

— На все это ушло миллион четыреста тысяч рублей!

— Сколько?! — сдавленно вскрикнул я, едва не хлопнувшись со ступеньки.

И был готов вырвать язык себе за невоздержанность! Астрономическая сумма повергла в шок, но Петр Ардалионович Рябченко должен был знать о ней. К счастью, все обошлось.

— А-а-а! — протянул Иван Кондратьевич, воздев указательный палец к небу. — Вас не проведешь! Не проведешь, сударь! Похвально! Очень похвально! Но я назвал только те ассигнования, что выделила

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату