Точно хотел офицер отговорить его ехать дальше, но не его это дело, не имел он права произносить лишних слов. Оно и понятно, эти люди сами не знали, что именно им приходится охранять. Знали только, что оттуда не все возвращаются. Солдаты тем временем убрали «колючку» и подняли шлагбаум. Впереди была все та же разбитая дорога под навесом из старых переплетенных ветвей.

Птицелов кивнул, нацепил на нос очки и влез в кабину. «Зартак», разбрызгивая грязь, двинул вперед.

Больше не было предупреждений с черепушками. Только безлюдные рощи, грязь да мошкара над зелеными, как глаза Странника, лужами.

За поросшими неприятным желтым мхом деревьями забрезжил свет. Птицелов остановил «Зартак» и выключил двигатель. Поднял дверцу и какое-то время слушал шум листвы. А листва в здешних рощах была жесткой, кожистой и шуршала она, как целлофан. Кроме этого шороха – ни одного лишнего звука. Так, наверное, и должно быть… Птицелов повесил очки-консервы на руль, выбрался из кабины, принюхался. Городской житель тут ничего не учуял бы, но он – сын герцога, воспитанный мутантами и выросший среди мутантов, охотник и следопыт из лесов за Голубой Змеей, – тут же уловил сладковатый запашок тлена. Что-то гнило за деревьями…

Птицелов обошел «Зартак». Открыл багажник, отбросил промасленные тряпки и пенал с гаечными ключами. Вынул «изделие-351» и надел его на голову.

Изделие создавали как будто специально для него. Это был глухой шлем с узкой, закрытой темным стеклом щелью для глаз. Надежная защита от ментотронного излучения, включая его самую мерзкую, депрессионную, разновидность. Депрессионными полями были закрыты входы в Центр. Пройти через них, не превратившись в безвольное, малоподвижное, истекающее слезами и слюной нечто, жителю Мира было решительно невозможно. Иномиряне проходили. Не действовало на них излучение. И иномирянин в итоге прошел.

Шлем серьезно ограничивал поле зрения, но снимать «изделие» было нельзя. Тот, кто контролировал Центр, контролировал всю бывшую Страну Отцов. Свободное Отечество пока не догадывалось, что им управляет… мокрица из Массаракша. Накроет иномирянин страну депрессионным излучением, и повалятся с ног все, кто где стоял. Если же ударит излучением иного свойства, вновь зазвучат военные марши и попрет обезумевшая толпа на Хонти или на Пандею «восстанавливать историческую справедливость». Выродки будут корчиться от боли, они делу не помогут. Дееспособными останутся лишь грязевики и тот, на чью голову будет надето единственное в своем роде «изделие-351».

Птицелов снова заглянул в кабину, вытащил из-под сиденья подарок Странника: непривычного вида пистолет, именуемый грязевиками «скорчером». На его рукоятке была выгравирована надпись – на языке Свободного Отечества, все честь по чести! «Страннику от Слона» – гласила она. Птицелов помнил, как лихо грязевик Лев Абалкин поджарил при помощи этой железяки с длинным стволом Темного Лесоруба. Мощнее, чем скорчер, ручного оружия в Мире было не найти.

Он обхватил рукоять пистолета грязевиков двумя руками и пошел вперед.

Рощи окружали широкий карстовый провал. По кромке его росли приземистые плакучие деревья и колючие кустарники. Известняковые склоны были пористыми и потемневшими от времени и дождей. Это место напомнило Птицелову Норушкин карьер, что находится неподалеку от поселка мутантов за Голубой Змеей. Он остановился; захлестнувшее с головой дурное предчувствие сделало его ноги ватными, а мысли спутались. В Норушкином карьере он дважды сходился лицом к лицу с Темными Лесорубами, и в том и другом случае его спасла лишь удача.

Ему понадобилось два вздоха полной грудью, чтоб взять себя в руки.

Нет, Норушкин карьер был раза в три шире и глубже. В нем, засыпанном слоем меловой пыли, ничего не росло. А тут все зеленело и шелестело на ветру. Карстовый провал давным-давно зарос влаголюбивыми деревьями и травами. Торчали из колышущейся зелени известняковые столбы, похожие на колонны в развалинах театра уничтоженного атомным взрывом города. Города, где когда-то он познакомился и с Лией, и с Колдуном, и с друганом Бошку.

А здесь… Здесь он очутился в поле действия депрессионного излучателя.

Медленно думаете, господин начальник сектора «Оперативного реагирования» Отдела «М».

Все-таки к некоторым вещам нельзя подготовиться. Птицелов покрепче обхватил рукоять скорчера. Грозное оружие грязевиков придавало ему уверенности и сил. Наплыв апатии и жалости к себе трансформировался в обычный, предвещающий драку озноб.

Вниз вела дорога. При желании в провал можно было спуститься даже на грузовике. Естественно, это было возможно: а как иначе здесь построили бы Новый Центр?

В подземной пещере, под каменной толщей, что защитит от любых бомбардировок и ракетных ударов. На собственном атомном реакторе, среди самого надежного оборудования, которое только можно было создать в Свободном Отечестве. Оттуда по многожильному медному кабелю сигнал поступал на ближайшие Башни, а Башни ретранслировали его дальше…

Птицелов осторожно выглянул из-за кустов. Соваться на дорогу просто так было нельзя. То, что походило на лежащий по краям мусор и тряпье, было на самом деле мертвыми телами, кое-как присыпанными землей. Нос говорил Птицелову, что покойников тут много. Каждый из них околел, пролежав несколько дней под воздействием депрессионного излучения. Потом кто-то убрал их в сторонку, чтоб не валялись под колесами машин техперсонала, который наверняка наведывался в эту глушь.

Он двинулся вперед. Медленно, по полшага, отводя ветви одной рукой, другой – держа скорчер наготове. Внизу, среди зелени и нагромождения камней, наметанный глаз М-агента отыскал пару кочек, которые выглядели неестественно. Птицелов опустил руку, нашарил на земле ржавую гайку. Ему вообще-то и любой камень подошел бы, но попалась почему-то гайка. Швырнул ее к одной из подозрительных кочек. Тут же, сорвав камуфляж, из земли выдвинулось автоматическое орудие, наподобие тех автономных противопехотных комплексов, что были расставлены вокруг Крепости, только современной модификации. Выдвинулось, развернулось, гудя сервомеханизмами, и тут же юркнуло в свой лючок в земле. Гайка угрозу не представляла.

Странник обещал, что военные отключат свои игрушки. Но еще он говорил, что есть возможность возобновить их работу, перезапустив из Центра. И предупреждал, что иномирянин, очевидно, так и поступит.

Птицелов поднял скорчер, прицелился. Заметалось пламя среди камней, задымила напитанная влагой трава. Выстрелило в небо снопом искр вплавленное в землю орудие. Птицелов снова опустил руку, и опять ему попалась гайка… Что тут поделаешь? Очевидно, монтажники потеряли. Ну и гайки отлично подходили, точно их специально тут кто-то оставил: чтобы проверять работу автоматической стражи.

Заворочалась среди кустов еще одна пушка, и на сей раз Птицелов сжег ее до того, как она скрылась под землей.

Скорчер стал теплым, но не перегрелся. Стрелял он почти бесшумно, куда громче трещали ветви кустарников, когда их обгладывало пламя вызванного выстрелами пожара.

Умеют проклятые грязевики делать оружие! Любая армия Мира с такими скорчерами могла бы стать непобедимой! Лиловые молнии стирали замаскированные огневые точки, точно ластик карандашный рисунок. Внизу все пылало, дым тянулся несколькими столбами к Мировому Свету. Горел порой даже камень: скорее всего, из-за высокой температуры начиналась какая-то химическая реакция. На всех блокпостах в округе поняли уже, наверное, что на охраняемой территории происходит что-то внештатное. Странник обещал, что военные не станут вмешиваться до тех пор, пока иномирянин не будет нейтрализован. Но, кто знает, как все может обернуться на самом деле?..

Птицелов двинулся вниз. По склону, через кусты, придерживаясь рукой за ветви. Дороге он не доверял.

И правильно делал.

Один из присыпанных землей мертвецов на обочине пошевелился, а потом откатился, точно чурбан. Из-под него вынырнула пулеметная турель и застрекотала, выбросив из дула полуметровый язык пламени.

Птицелов прыгнул щучкой вперед, понесся кубарем по склону, считая спиной и головой, защищенной «изделием-351», камни.

Выронил скорчер, прижал руки к груди, стараясь уберечься от ударов. За ним следом взлетали